|
Наум Шафер. День Брусиловского "В воздухе пахнет грозой"
О втором Евгений Григорьевич выразился более кратко:
- Такая же история приключилась и с другим французом - Пьером Дегейтером. Сочинив случайно свой гениальный "Интернационал", ставший гимном коммунистов всего мира, он далее оставил после себя какие-то нотные каракули, которые и песнями-то назвать нельзя. Я видел фотографии этих каракуль... Так что - Дегейтер тоже композитор? Он - гений единственной мелодии.
Из русских имён, названных Брусиловским, мне запомнились Агапкин, Шатров и Арманд.
О Василии Агапкине:
- Его марш "Прощание славянки" безусловно занимает самое первое место в истории русской военной музыки за два столетия. Лучшего марша не было и нет. А остальные сто маршей и танцевальных мелодий, которые он сотворил - это уже продукция не композитора, а капельмейстера. Пусть хорошего, но всё же капельмейстера.
Об Илье Шатрове:
- Представьте себе, что он умер в Тамбове буквально в этом году. Насочинял много всякого. Но в людской памяти останется, вероятно, только одним вальсом, который написал ещё до революции, в период русско-японской войны - "На сопках Манчжурии".
- Шатров умер в этом году? - наивно переспросил я. - А я-то думал, что он умер сразу же после того, как сочинил свой знаменитый вальс.
- Я тоже думал, что "Вечерний вальс" сочинил ещё до революции какой- нибудь Бакалейников, после чего моментально умер. А этот опус, обладающий красотой формы и мелодизмом старинных вальсов, оказывается, появился на свет Божий всего лишь пять лет назад, а его автор, живой и невредимый, сидит сейчас передо мной, и ему отроду примерно двадцать лет.
- Да не двадцать, - грустно поправил я, - а уже вот-вот, в начале будущего года, мне стукнет двадцать два…
- Да-а-а... - протянул Брусиловский. - Маленько староват для поступления в консерваторию... Но ничего, поезд ещё не ушёл... Однако обязательно уйдёт, если захотите остаться автором единственной мелодии.
- Как единственной? Ведь вы похвалили не только "Вечерний вальс", но и…и…и…
- Вот вы и заикали, - едко усмехнулся маэстро. - Может, мы по этой части устроим соревнование? Нет, с этими филологами решительно невозможно разговаривать. Они всё воспринимают впрямую. Не ощущают никакого подтекста, не имеют понятия о литературных тропах - например, о метафоре.
В эту минуту зазвенел телефон. Евгений Григорьевич импульсивно схватил трубку и успел сказать:
- Извините, я заказал разговор с Москвой.
В те времена ещё существовали так называемые "телефонные барышни" - из трубки, хотя тихо, но всё же донеслось: "Заказывали? Соединяю". А потом, пока длился разговор - очень короткий, не более двух минут,- я успел подумать, что телефонистка соединила Евгения Григорьевича с его женой, Анной Дмитриевной, которая часто отлучалась в Москву и которую за полтора года общения с маэстро я так ни разу и не увидел.
Евгений Григорьевич медленно положил трубку и долго молчал. Я взглянул на часы и ахнул - пересидел не менее двадцати минут. Виновато улыбаясь, я промолвил:
- Простите, я, кажется, нарушил ваш режим. Мне давно пора уходить.
- Сидите, - тихо ответил композитор. - Не будем бюрократами, тем более, что я не хочу теперь оставаться один... Всё равно я уже опоздал на репетицию "Дударая". И, кроме того, мы не договорили. А телефонный звонок, как ни странно, имеет прямое отношение к нашему разговору.
Я удивлённо взглянул на маэстро.
- Да, да, не удивляйтесь. Разговор, как вы убедились, был короткий. Мне просто предложили вспомнить начало песенки, которую Марк Бернес пел в кинофильме "Человек с ружьём". Вы помните эту песенку?
- Конечно. У меня даже пластинка такая есть.
- Значит, вы можете мне напомнить первые строки?
- Разумеется. - И я тут же непринуждённо запел:
Тучи над городом стали.
В воздухе пахнет грозой...
- Скажите, пожалуйста! с недоумением проговорил маэстро. - У вас, оказывается, довольно приятный теноровый баритончик. А в тот раз, когда вы попытались пропеть свою "Мадонну", я ничего, кроме прерывистого хрипа, не услышал.
- Тогда я пробовал спеть свою песню, поэтому волновался. А за чужую чего мне волноваться?
- Превосходно. Теперь я понял, почему на скрипке у вас не получилась "Мадонна", а на рояле - "Вечерний вальс". Может быть, в следующий раз вы мне сыграете на скрипке "Рондо каприччиозо" Сен-Санса, а на рояле - не свой вальс, а, скажем, Шопена? По законам логики у вас всё получится успешно.
- Евгений Григорьевич...
- Ну хорошо, хорошо... Вернёмся к тучам, которые над городом стали, поскольку телефонный звонок спровоцировал продолжение нашего разговора. Вы знаете автора этой песенки?
|