|
Книги и работы Наум Шафер. История моих псевдонимов
В то время редакция "Звезды Прииртышья" находилась на улице Дзержинского, почти рядом с магазином "Счастье", в доме, где наша семья получила квартиру на третьем этаже. Так что через пять минут мы действительно встретились.
- Ну, Сергей, хоть впору приняться сочинять детективный роман. То таинственная встреча на пляже, то боязнь произнести лишнее слово в рабочем кабинете или в собственной квартире... Что же ты собираешься дальше делать?
- А что я могу сделать, Наум? Начальство упёрлось, и всё. Шафер, мол, на плохом счету у властей, не будем их дразнить.
- Но я же нахожусь на идеологической работе, преподаю литературу в государственном педагогическом институте и не чувствую при этом никаких ущемлений.
- Не обольщайся, за тобой следят. Вот эти материалы, которые ты собираешь...
- Но ты же прекрасно знаешь, что я их собираю с научной целью, для докторской диссертации. Разумеется, материалы довольно острые, их следует рассматривать в драматическом контексте истории страны, когда царил культ Сталина. Но в них нет ничего антисоветского. И кому я это говорю? Мы же с тобой в одинаковой степени ленинцы, хотя я и не состою в партии. Хочешь, я тебе покажу, что собрал?
- Нет, нет, нет! - Сергей стал озираться по сторонам. - Ты мне ничего не говорил, я ничего не знаю и не видел. - Он быстро пожал мне руку и отправился назад в редакцию.
Месяца полтора мы не общались... Потом неожиданно оказались в общей компании поэтов и артистов. Дариан Дралюк стал рассказывать, что репетирует пьесу Максима Горького "Последние", а потом пригласил меня и Музалевского на генеральную репетицию. Сергей был потрясен увиденным. И, как ни в чём не бывало, предложил:
- Написал бы ты, Наум, рецензию... Успеем дать сразу же после премьеры. Ты ведь обожаешь Горького. Да и спектакль получился о-го-го! И Афанасьев в главной роли. Напиши, что после "Клопа" -это его самая лучшая роль. Да и сама пьеса по характеру и содержанию... В общем, сам знаешь... Или ты по-прежнему сердишься? Ты знаешь, я только лишь сейчас понял подспудный смысл названия: "По-след-ни-е"... Аж мороз по коже... Сделай ударную концовку и обыграй название. Но только так, чтобы никто не придрался. Вот так, как ты это сделал в рецензии на "Крах".
- Но там же придрались!
- Да не к тому, что ты написал, а просто к твоему имени!
- Хорошо, напишу, но только с одним условием: рецензия должна быть подписана не только моей настоящей фамилией, но и с регалиями: преподаватель педагогического института, кандидат филологических наук. Ты отлично знаешь, что я никогда не указываю своих регалий, но в данном случае это - принципиально. Только так ты искупишь свою вину. Понял?
- Понял, - грустно ответил Сергей. - Я постараюсь.
И 11 марта 1970 года рецензия со всеми моими регалиями действительно появилась в печати. Как Сергей этого добился, не знаю. Но я наивно полагал, что отношение властей ко мне переменилось в лучшую сторону. На самом деле это было затишье перед бурей. Почти целый год после этого в "Звезде" не появлялось ни одной моей строчки. А затем 13 января 1971 года, в день моего сорокалетия, по доносу одной алма-атинской дамы грянул обыск с изъятием всех моих диссертационных и побочных материалов. Потом началось длительное следствие, которое закончилось арестом и судом. Подробности намеренно опускаю, потому что это - тема особого повествования. Поведу далее речь о том, что имеет отношение к теме моей мемуарной повести, а конкретно - к имени Сергея Музалевского.
Пока велось следствие и пока я ещё находился на свободе, у меня с ним произошла крупная размолвка по поводу статьи о расформированном кузенковском театре. Статья вышла под двумя подписями - Сергея Музалевского и Альберта Павлова - и, в сущности, представляла собой удар в спину поверженному главному режиссёру и всем артистам, которые на протяжении целого десятилетия вносили свежую струю в павлодарскую культуру и учили зрителей (в духе шестидесятников) быть идейно устремлёнными в общенародном и государственном измерении.
Первым мне попался на улице уже начинавший полнеть Павлов - он как раз выходил из редакции.
- Как вы могли такое написать? - спросил я. - Ведь вы же были свидетелями триумфа театра в Москве!
- Статью написал Музалевский, я только поставил вторую подпись, -спокойно ответил Павлов и, отстранив меня рукой, зашагал прочь.
Я пулей влетел в кабинет к Сергею - к счастью, он был один.
- Сергей, как ты мог?!
- Статью написал Павлов. Но мне сказали, что для солидности нужны две подписи... Ну куда денешься?
|