|
Книги и работы Наум Шафер. История моих псевдонимов
Современный газетчик, прочитавший эти строки, вероятно, снисходительно улыбнется: подумаешь - делов-то! Любой напечатанный материал - это уже успех: так стоит ли сокрушаться из-за каких-то пустяков? Но, как старый автор, свидетельствую: были, были времена, когда писатель или журналист мог провести бессонную ночь всего лишь из-за одной неправильно поставленной запятой. Потому что он дорожил точностью выраженной мысли, дорожил своим авторским достоинством.
И вот я звоню в аэропорт: когда самолет уходит в Москву? Ответ: через два часа, а регистрация начнется через полчаса. Хватаю запасной экземпляр "Звезды Прииртышья", наскоро исправляю ручкой корректорские нелепости, выбегаю на улицу и ловлю первое попавшееся такси: "В аэропорт! Скорее! Опаздываю!" К счастью, не опоздал. Вбежал в зал аэропорта и сразу заметил в длинной очереди к контрольной калитке Зару Долуханову и ее аккомпаниатора Владимира Хвостина. Успел-таки вручить статью со своими исправлениями...
Были и еще другие довольно забавные недоразумения... Расскажу лишь о двух из них, имеющих отношение к имени И.О.Дунаевского. Подготовил я как-то статью к 75-летию со дня рождения моего кумира. Захожу вечером к Музалевскому, чтобы посмотреть корректуру (обычно я не смотрю газетных корректур, но к тому, что писал о Дунаевском, относился весьма ревниво, стремясь устранить возможные неточности в печатном тексте). И не зря зашёл. Мне сразу же бросился в глаза подзаголовок "К 70-летию со дня рождения И.О.Дунаевского".
- Сергей, - сказал я, - не к 70-летию, а к 75-летию.
- Накладочка, - спокойно ответил Сергей и ручкой исправил дату. -Бывает...
Посидели мы с ним полчасика, посудачили о том о сем... И уже прощаясь, снова взглянул на корректурный лист, и... кровь бросилась в голову. Вместо заглавия "Первый классик советской песни" крупным шрифтом красовалось: "Первый классик советской власти".
- Сергей, - едва пролепетал я. - Эт-то что такое?
Сергей схватился за трубку телефона, тут же швырнул её и выбежал из кабинета. Минут десять я сидел в оцепенении, слушая разноголосые выкрики из коридора и гулкий шум беготни. Наконец, появился Сергей. Стоя в дверях, перед тем как подойти к своему столу, он широким жестом перекрестился (такого за ним никогда не водилось) и торжественно произнёс:
- Наверное, всё-таки есть Бог на свете! Это он тебя сюда направил. Представляешь, что произошло бы завтра, в день выхода номера?!
Ещё бы не представлял... Вся Павлодарская область была бы извещена, что "первым классиком советской власти" был, оказывается, не Владимир Ильич Ленин, а Исаак Дунаевский.
Кстати, в практике "Звезды Прииртышья" это был не первый случай политического ляпсуса. Попахивало "системой"... До этого был снят с поста главного редактора В.С.Молотов, поскольку в одном из номеров газеты оказались перепутанными подписи под снимками наших главных государственных деятелей: под портретом Брежнева красовалась подпись "А.Н.Косыгин", а под портретом Косыгина - "Л.И.Брежнев".
История с Дунаевским закончилась благополучно. Но шок, испытанный Музалевским, отразился на первой накладке: дата осталась неисправленной. Номер газеты так и вышел с подзаголовком: "К 70-летию со дня рождения". Но на это уже никто, кроме автора статьи, не обратил внимания.
Другие случаи были не столь опасными, но для меня - более неприятными.
Дело в том, что в период моего отлучения от пединститута, когда мне пришлось длительное время работать в вечерней школе № 3, я неоднократно бывал жертвой весёлых розыгрышей со стороны лиц, которые, как ни странно, относились ко мне с уважением и даже сочувствовали моему положению. Психологическую основу этих розыгрышей мне трудно определить - скорее всего они были обусловлены серостью быта, который иногда хотелось разукрасить экзотическими красками. А в вечерней школе бытовые будни, похожие друг на друга, разукрашивались различными застольями, в особенности накануне какого-нибудь праздника. И вот одно из шумных застолий (был бы повод!) провели в ресторане "Восток" по случаю благополучного закрытия XXV съезда КПСС. Как всегда, я упирался, когда мне насильно подливали вино или водку, но на этот раз мое сопротивление ни к чему не привело, потому что учитель черчения Павел Григорьевич Адамейко, необузданный остряк и душа всех наших увеселений, проявил особое усердие в стремлении довести меня до кондиции.
- Вряд ли Наум Григорьевич выпьет такой фужер водки, - засомневался директор школы Рахимберды Жакиянович Аликов. - Он и обычную рюмку с трудом опрокидывает.
|