|
Книги и работы Наум Шафер. История моих псевдонимов
- А что тут придумывать? - обрадовался Сергей. - Где Жуковский, там рядом и Батюшков. Подписывай подобные обзоры именем Батюшкова.
- Зачем же обижать Константина Николаевича?
- А мы проделаем такую же операцию, что и с Жуковским. Уж коли Василий стал Василисой, то пусть Константин станет Констанцией. И два великих поэта не будут в обиде.
В общем, Наташа, которая, кстати, и сама была склонна к сочинительству (в особенности ей удавались лирико-автобиографические миниатюры), попутно совместила в себе Василису и Констанцию... Ну а я за нее отдувался: писал под именем К.Батюшковой обзоры залежавшихся методических пособий по школьным программам, которых терпеть не мог, но одновременно с охотой рецензировал и серьезные литературоведческие исследования (например, несколько книг о Пушкине) и даже книги по философии. И однажды заслужил благодарность - не то от П.Побережникова, не то от нового главного редактора В.Онухова - за обзор книг о партийных публицистах. Сергей передал мне эту благодарность в той форме, в какой она была предназначена для Наташи:
- Молодец этот (?!) Капустин! Написал кратко, емко и точно! После чего мне стало ясно, что все мы втянуты в какую-то странную игру: с одной стороны, балансируем на острие, с другой - получаем удовольствие, как на маскарадном бале... А тут еще как-то один очень симпатичный подполковник КГБ, встретив меня на улице, поздоровался и спросил:
- Ну и когда вы думаете распсевдонимиться?
Из чего я сделал вывод, что КГБ мне не мешает и что вся эта перестраховочная суета исходит прежде всего от партийных органов. Правда, эти инстанции взаимосвязаны... Но ведь в московских изданиях (прежде всего в журнале "Музыкальная жизнь") я начал печататься под собственной фамилией! И ничего... Значит, моя фамилия все-таки отсутствует в так называемых "запретных списках", которые, как правило, рассылались во все издательские организации Советского Союза. Чудеса, да и только. А говоря иными словами. - полнейшая нелогичная дребедень, несусветная перестраховочная белиберда, исходящая от местных идеологов.
Белиберда-то белиберда, но с ней приходилось считаться. Поэтому я не особенно распространялся насчет своих московских успехов. Всегда помнил замечательный афоризм самобытного киноактера Бориса Андреева: "Если бог тебя заметил - молчи, чтоб черт не увидел". Ну а Сергей подчас рассуждал таким образом:
- Прекрасно, что у тебя теперь два женских псевдонима. Ведь может найтись какой-то дотошный читатель, который начнет докапываться по поводу универсальши Жуковской: то, мол, о Шопене пишет, то о партийных публицистах - так не бывает...
Да если бы только два женских псевдонима... Эпизодически появлялись и другие. Скажем, редакции срочно требуется статья на тему воспитания. Тут уж подписи В.Жуковская или К.Батюшкова никак не подойдут. Требовались трафаретные подписи типа Иванов, Петров, Сидоров... Такие фамилии не застревают в памяти читателя, сама же статья может вызвать общественный резонанс. И вот у меня стали появляться статьи за подписью Н.Петровой. Я писал о проблемах вечерней школы, анализировал диспуты типа "Всегда ли аттестат зрелости является показателем зрелости духовной" и еще бог знает о чем. Причем стремился сохранить царственный вид при откровенной конъюнктуре.
Были еще и другие псевдонимы, вызванные просто переменой климата в редакции "Звезды Прииртышья". Потребовался новый камуфляж -даже тогда, когда я продолжал писать на любимые темы (например, рецензии на опереточные спектакли) в стиле В.Жуковской. И вот Виктор Семерьянов вынужден был готовить подобные статьи за новой подписью: С.Степанов. И, наоборот, Людмиле Гришиной удалось "протащить" две статьи под моим законным композиторским псевдонимом: Н.Гитин. Чему я несказанно обрадовался, так как первая статья была посвящена Иоганну Штраусу, а вторая - Заре Долухановой.
Правда, публикация второй статьи меня во многом и огорчила: в ней оказались грубые корректорские погрешности. При других обстоятельствах я не стал бы особенно переживать (обычные "накладки" в газетной практике), но директор филармонии Владимир Николаевич Линчевский проинформировал меня, что Долуханова, собираясь из гостиницы в аэропорт, успела за чашкой черного кофе прочитать мою статью...
Как говорится, я не взвидел света Божьего... Да это же несмываемый позор! Великая певица, самая первая из советских вокалисток получившая Ленинскую премию, прочитала, что знаменитая "Колыбельная" из оратории Сергея Прокофьева "На страже мира", оказывается, не имеет никакого отношения к этой самой оратории (так и было напечатано: "Колыбельная" и "оратория"), подлинное название "Сицилианы" Перголези - "Лихилиана". Ужас!
|