|
Наум Шафер. День Брусиловского Через все испытания – с Брусиловским!
Сделав остановку в Алма-Ате, мы постарались узаконить наше бегство из Джумбы и Малороссийки. Эту функцию взяла на себя Наташа. Проникнув в кабинет самого Министра просвещения (в те времена это было в тысячу раз проще, чем сейчас), она получила соответствующую санкцию. Думаю, что министр был в курсе, что контингент учеников сильно поредел в связи с закрытием рудника Джумба. И, приехав в Акмолинск, мы с Наташей благополучно устроились на работу, правда, в разных школах.
Существует ли мистика? Царит ли она только лишь в нашем воображении или зримо и осязаемо влияет не только на наше самочувствие, но и на судьбу в целом? По крайней мере, абсолютно налицо удивительное совпадение некоторых этапов моей жизни с программным содержанием очередных произведений Евгения Григорьевича Брусиловского. Если его Третья симфония благословила нас на поездку в глушь, то Четвёртая ликующе утвердила нас в Акмолинске, превратившемся потом в Целиноград - центр Целинного края.
Брусиловский действительно сочинил свою симфонию под впечатлением от поездки по различным целинным районам. Считаю, что Четвёртая - это самая СОВЕТСКАЯ из всех его девяти симфоний. Я услышал её в живом исполнении симфонического оркестра оперного театра имени Абая под управлением Фуата Мансурова. Это случилось в Алма-Ате - не то в 1957 году, когда мы переехали в Акмолинск, не то годом позже, то есть в 1958-ом, когда в очередной раз я приехал в столицу на консультацию к Татьяне Владимировне Поссе. Радуясь по поводу моего разрыва с Брусиловским, она упорно внушала мне мысль о серьёзной литературоведческой работе с целью поступления в аспирантуру.
Это даже хорошо, что вы пару лет поработаете школьным учителем литературы в Акмолинске, центре Целины, - говорила она. - У нас в аспирантуру охотней берут тех, у кого уже есть педагогический стаж, тем более на Целине. Вот пусть только посмеют вас не взять, если на "отлично" сдадите вступительные экзамены! А потом будете сдавать кандидатский минимум... Неужели не хотите стать кандидатом наук? Александр Лазаревич Жовтис придумал для вас роскошную тему: "Проблема художественной формы в эстетике Льва Толстого". Каково? Такую тему мог придумать только Жовтис. А я буду вашим научным руководителем, если не возражаете. Как и в студенческие годы, будем работать вместе. Мне всегда было интересно творчески общаться с вами. И - никаких Брусиловских. Иначе я окончательно разочаруюсь в вас. Ведь потенциально вы - будущий учёный, а не сочинитель песенок.
Спорить с добрейшей Татьяной Владимировной было бесполезно. Не возражая ей, я просто пошёл слушать Четвёртую симфонию.
Фуат Мансуров был тогда в расцвете своего художественного интеллекта, помогавшего ему изящно и эпично проникнуть в авторский замысел исполняемой симфонии. Трёхчастное творение Брусиловского имело так называемую кольцевую композицию: две крайние импульсивные части обрамляли среднюю, задушевно-лирическую, не нивелируя её, а, наоборот, высвечивая методом контраста. Не прибегая на этот раз к цитатам, Брусиловский тем не менее добился удивительного сплава русских и казахских интонаций - в полном соответствии с тем, как Целина сплачивала в общем порыве людей разных национальностей. Композитор как бы стремился разглядеть облик нового человека, одухотворённого пафосом коллективизма.
Поразительна волевая активность первой части, олицетворяющая неустанное движение. Только вперёд! Только дальше! Только выше! Нельзя формировать свою личность лишь сегодняшним днём, её нужно отшлифовывать в свете будущего. Постоянно подключающиеся новые оркестровые звучания подчёркивают вселенский характер этой поэтической мысли и даже обозначают контуры всего процесса движения. А умилительно-светлый дуэт гобоев исключает декларативность цели и утверждает её духовную красоту. Однако прорывающиеся короткие скорбно-драматические эпизоды предупреждают, что путь вперёд чреват и потерями... И вот я сижу, слушаю и думаю: а ведь действительно так... Поддавшись Татьяне Владимировне, я потерял Евгения Григорьевича. Вроде двигаюсь вперёд, но в чём смысл этого движения? Куда я двигаюсь и чего достигну? Всё ли я правильно выверил по шкале своей жизни?
Да, я слушал симфонию не как музыковед, а как рядовой слушатель, который мало анализирует, но много переживает. И всеми силами пытался погасить желание позвонить композитору, чтобы поблагодарить за новую симфонию и извиниться за посланную ему телеграмму два года назад - телеграмму, приуроченную к его юбилею. Копия сего послания сохранилась в моём архиве, и, перечитывая его, стыжусь за стиль:
|