|
Наум Шафер. День Брусиловского История создания восьмой оперы
И тут включились в отряд тулебаевцев самые опасные враги казахского народа - свои же собственные националисты. Им давно мозолила глаза русская фамилия Брусиловского: появился повод доказать, что не он, а именно Тулебаев является основоположником полноценного оперного искусства в Казахстане. Надо дискредитировать всё, что было сделано Брусиловским! И одним из самых первых и ярых ниспровергателей великого композитора оказался - кто бы вы думали? - тот самый "дорогой муканчик", которого выпестовал сам Брусиловский. О том, как зарвавшийся наглец разболтался на Втором съезде композиторов Казахстана рассказала Газиза Жубанова в своей книге "Мир мой - музыка". При всём благоговении перед Тулебаевым, Газиза Ахметовна, в силу своей глубокой человеческой порядочности, не смогла скрыть его позорные слова:
"...Тулебаев очень жёстко критиковал музыку Брусиловского, в целом его стиль. А под конец он сказал, что музыка брусиловского не то, что до Хачатуряна, что она не стоит и половины Шапорина... Мы притихли. Тогда нам, особенно молодым, импонировала эта прямолинейность, резкость, жестковатость». Но теперь, по прошествии многих лет, я думаю, что это было жестоко. Ведь Евгений Григорьевич в какой-то степени был его учителем. Приехав из Москвы, он много консультировался у него. Евгений Григорьевич мне рассказывал, что много помог Мукану при его работе над "Биржаном". Это касается музыкальной драматургии, ансамблей, формы и развития арий, особенно инструментовки - танец из третьего акта очень выдаёт оркестровый почерк Брусиловского".
Как мы видим, при всём стремлении выразить сочувствие Брусиловскому, Жубанова противоречит сама себе. Брусиловский лишь "в какой-то степени" был учителем Тулебаева? Ничего себе... Босоногого аульного парня именно Евгений Григорьевич отправил в Москву для учёбы в казахской студии при консерватории. А затем по возвращении в Алма-Ату привлёк малограмотного молодого человека к себе в качестве соавтора оперы "Амангельды" и Гимна Казахской ССР. Затем принялся сочинять за него оперу "Биржан и Сара" по тем песням, которые он ему приносил, ибо сам Мукан имел довольно смутное представление об оперной драматургии и даже не был в состоянии сделать приличный клавир. И это называется "консультированием"? Ведь буквально следом Газиза Ахметовна говорит о разработке Брусиловским музыкальной драматургии "Биржана", о создании им ансамблей, арий и инструментовки, о том, что танцевальные номера наглядно выдают оркестровый почерк маэстро. Где же логика? А ещё Газиза Ахметовна рассуждает о том, что по сравнении с операми Брусиловского 30-х годов Тулебаев поднялся на новую вершину, поскольку был сыном казахских степей, а не приезжим из России. Эти рассуждения просто стыдно цитировать, ибо, во-первых, достижения учителя она приписала ученику, а во-вторых, здесь явно попахивает националистическими тенденциями; на предыдущих страницах мне уже приходилось приводить цитаты из дневника Брусиловского, где шла речь о безликости музыки Тулебаева и о том, как именно русский композитор стабильно погрузил своего ученика-казаха в сферу казахского фольклора. Гораздо приятней обратиться к выступлению Газизы Жубановой по Алма-атинскому телевидению 19 января 1984 года. Вот слово в слово, что она говорила:
"В нашей республике, пожалуй, не найдётся людей, которые не знали бы имя выдающегося советского композитора, основоположника казахской профессиональной музыки Евгения Григорьевича Брусиловского. Евгений Григорьевич действительно очень много сделал для развития нашей музыкальной культуры. Он основоположник казахского симфонизма, основоположник казахской оперы. Он организатор Союза композиторов Казахстана, первым председателем которого он являлся. Он основатель кафедры композиции в Алма-атинской консерватории имени Курмангазы и первый её заведующий... ".
Нy а как сам Евгений Григорьевич отреагировал на слова своего предателя-ученика, ошельмовавшего его с трибуны Второго съезда композиторов Казахстана? Вы думаете, что он стал возмущаться и метать громы и молнии по адресу своего выкормыша? Ничего подобного. Тихой грустью и сердечной болью звучат его слова, записанные в дневнике. Они самые видные показатели его фантастической бескорыстности в деле воспитания ученика. И, конечно же, они - показатели его горькой обиды, мучительных раздумий о том, что за все свои старания он, вместо благодарности, получил плевок в самую душу:
|