|
Наум Шафер. День Брусиловского Мой самый длинный День рождения
- И что? В этом - сущность кантиантства?
- Да, в этом.
- Но насколько я помню лекции по философии, которые нам недавно читали, красоту мысли Кант обычно связывал с красотой морали, - попытался возразить я. - А когда ты чувствуешь блаженство при употреблении пива - так в чём же здесь мораль?
- А в том, что пиво выполняет функцию умиротворения, поскольку погружает человека в миролюбивое состояние. Вот нам с тобой теперь хорошо, потому что пиво укрепляет нашу дружбу. Разве это не морально? Идём дальше" Мы с тобой в данный момент отдаём должное искусству пивовара, который изготовил этот напиток. Мы с благодарностью принимаем и оцениваем его труд. Понял? Разве это не морально? Тут даже двойная мораль! - И, победно взглянув на меня, Бруно не спеша снова прильнул к кружке. Я, чтобы поддержать компанию, сделал то же. Однако спросил:
- И в каком труде Кант высказал эту мысль? Неужели в "Критике способности суждения"?
- Именно там!
- Невероятно!
Когда молоденькая официантка, тоненькая, как тростник принесла отбивную с графинчиком водки, где содержалось 300 граммов, Бруно стал разливать по рюмкам злополучный алкоголь. Потом назидательно проговорил:
- Гегель, кстати, критикует дурацкую привычку запивать пивом водку. Он считает, что надо поступать наоборот, в особенности если к водке подают вкусную и жирную еду, наподобие этой отбивной баранины. Ну - за твой день рождения! Живи долго и сочиняй хорошую музыку! Бери пример с Моцарта, а не с этого чокнутого венгра Кодаи, который действует мне на нервы.
Не вступая в спор по поводу Кодаи, я промолчал. А Бруно добавил:
- Давай-ка лучше сами чокнемся!
Наши рюмки зазвенели, и мы выпили. Бруно тут же стал доливать мне и себе. Расправляясь с отбивной котлетой, мы между делом продолжали чокаться. Я заметил, что лицо Бруно сильно побагровело и глаза стали излучать странный блеск. Да и в моей голове порядочно зашумело. И вдруг я тоже почувствовал озорную агрессивность. И с вызовом спросил:
- А в каком труде Гегель высказал мысль, что пиво надо запивать водкой? Уж не в своих ли знаменитых "Лекциях по эстетике"?
- Именно там.
- Бруно, ты пьян. Великий философ рассуждал о пиве и водке в "Лекциях по эстетике"?!
- Да, и ещё раз да! Гегель считал, что эти напитки надо употреблять эстетически! - И, опять победно взглянув на меня, Бруно поднял вверх указательный палец.
- Но, - продолжал сопротивляться я, - водка - это национальный алкогольный напиток у русских. Откуда ты взял, что Гегель пил водку?
- Водку изобрели не русские, а немцы. Они её назвали шнапсом. А русские плагиаторы её уворовали и назвали водкой.
- Мой друг, ты порешь ерунду!
- Я? Ерунду? Вот и Людвиг Фейербах придерживался таких же просветительных тенденций. Он сказал…
- Где сказал? Что сказал? Неужели в книге "Сущность христианства"?
- Да, именно там!
- А почему он в таком случае не назвал свою книгу по-другому? Скажем, "Христианство и пиво"?
- Наум, я сейчас тебя побью! - И Бруно рывком поднялся из-за столика. Вероятно, мы бы не избежали потасовки, но, к счастью, к нам подошла симпатичная официантка, и с ней - высокий мужчина с бородкой, администратор, как я понял.
- Ребята, - сказал он,- не шумите, у нас так не принято.
Бруно сел, а они отошли в сторонку и начали тихо переговариваться. В те времена у меня слух был отличный, и мы с Бруно расслышали весь диалог.
- Ты сколько им налила?
- Да совсем немного. Триста граммов на двоих.
- Ничего себе, немного! Да ещё по кружке пива!
- Так это же чепуха!
- Не чепуха! Для них это много. Это же студенты, они пришли на голодный желудок. Вот и ударило им в голову. Достаточно было бы и двести граммов.
И ещё немного пошептавшись, они ушли.
Мы некоторое время помолчали. Бруно время от времени посматривал на меня зловещим взглядом. "Ну и именины!" - подумал я. И, желая укрепить атмосферу затихшего спора, я миролюбиво закатил тихую речь:
- Бруно, ты для меня главный авторитет в области психологии и социологии, хотя с твоими выпадами против советской власти я не совсем согласен. Будь, пожалуйста, осторожен со своими высказываниями. В особенности сейчас, когда началось "дело врачей". Ты можешь серьёзно погореть, хотя ты не еврей. В сущности, евреи и немцы оказались в одной и той же ситуации. Интересно, как бы покойный Гитлер на это отреагировал... Но давай спокойно и негромко продолжим разговор на прерванную тему, тем более, что ты обещал. Канту, Гегелю и Фейербаху, извини меня, ты приписал Бог знает что. Но я очень ценю тебя как психолога, в особенности по женской части. Но ты и в политике психолог, умеешь объяснять то, что другим непонятно. Объясни мне, пожалуйста, как мог Константин Симонов допустить, чтобы в передовой статье появилась такая чудовищная фраза о Михоэлсе? Ведь он неоднократно, как мне известно, посещал Еврейский театр, восхищался тем, как Михоэлс оригинально и непривычно сыграл короля Лира, встречался с ним на различных творческих конференциях и аплодировал его блестящий выступлениям... Ну как он мог?!
|