Книги и работы

Романс Печорина

- Но меня эта тема не вдохновляет.

- Пусть не вдохновляет. А ты просто возьми и сочини.

- Не хочу!

- А я прошу!

- Отстань!

- Ну что тебе стоит?

- Братец! Мы какой разговор затеяли у дома Брусиловского?

- И в самом деле! - Володя схватил меня за левую руку, посмотрел на часы (своих у него не было) и ахнул: - Святыня! Мы опоздали почти на десять минут!

Не отпуская руки, он поволок меня в подъезд, потащил по ступеням, довёл до двери, на которой красовалась цифра 15, нажал на кнопку звонка и ринулся вниз.

Всё, что произошло дальше, пригодилось бы для свежего водевильного сюжета.

Внизу Володя остановился и стал ждать. Я сделал было движение в его сторону, но увидел поднятый кулак и услышал страшный шёпот:

- Стой на месте! Сейчас перед тобой возникнет Бог!

Звякнула щеколда, открылась дверь... Бог стоял в полосатой пижаме и домашних тапочках. Смотря куда-то мимо меня, он спросил с лёгким заиканием:

- Эт-то кто там внизу мелькнул, как м-метеор?

- Да это тот, кто попросил, чтобы я вам показал вот...

- Вот эт-то самое? - Бог взял ноты. - Из о-о-оперы?

- Это не я, это он хотел...

- Вот тот высокий? В коричневой в-вельветке?

- Да.

- А с-сами вы ничего не хотели?

- Нет.

- Х-хотел только он?

- Да.

- Вот тот высокий, с пышной ше-шевелюрой?

-Да.

- И вы его послушались?

- Да.

- Того самого, который исчез, как м-метеор?

- Да.

- И у которого пышная ше-шевелюра?

- Да.

- А не т-такая, как у нас с вами?

- Не такая, - по-дурацки подтвердил я и, кажется, вроде бы умудрился при этом кивнуть головой.

- А он, значит, к этому о-оперному романсу не имеет абсолютно никакого отношения?

- Абсолютно никакого... Ой, извините, пожалуйста, он - автор слов.

- С-слава Богу! - широко выдохнул Бог. - Наконец-то появились зачатки элементарной логики. Ведь не может же быть того, чего быть не может? Так?

- Так! - либерально подтвердил я, ничего не поняв.

- Я оч-чень ценю точность и обязательность в быту и хочу поблагодарить вас, что вы пришли в точно назначенное время: минута в минуту. Вместе с тем прошу простить мою невежливость по отношению к в-вам.

- Да что вы!?

- Д-да. Я п-проявил невежливость. Вы х-хотели поздороваться, а я от влёк вас.

- Здравствуйте, Евгений Григорьевич!

- Здравствуйте, товарищ Шафер! Прошу вас, проходите, н-не стесняйтесь.

... Здесь я прерываю свой рассказ, потому что дальше уже началась

новая для меня эпоха. О том, как в течение полутора лет, один раз в неделю, я приходил к Брусиловскому со своими нотными рукописями, о его удивительно тонком и "тихом" юморе, о том, как он придумал для меня композиторский псевдоним "Нами Гитин", о том, как он горячо поверил в меня, а потом разочаровался - об этом я напишу как-нибудь особо... А сейчас скажу лишь одно: расставшись со своим учителем, я никогда не терял ощущения его постоянного присутствия в моей жизни...

***

Прошло полвека после всего того, о чём я сейчас рассказал. Наши пути - Володи и мои - то сходились, то расходились. Я полностью переключился на филологию, музыковедение, коллекционирование пластинок, но время от времени возвращался к своему композиторскому архиву, систематизировал его и, как ни странно, добавлял что-то новое. В последние годы вышли в свет несколько лазерных дисков с моей музыкой. Один из них называется "Романс Печорина": помимо прочего, там представлены фрагменты из моей юношеской оперы в исполнении солистов Астанинской филармонии. На вкладыше репродуцирован портрет, который сотворил Володя в далёкие пятидесятые годы. Он успел увидеть этот диск, но не успел послушать...

А сам портрет (правда, немного потускневший от времени) висит на видном месте в моём доме. И когда кто-нибудь из знакомых спрашивает, какой именно момент из моей жизни запечатлел художник, я отвечаю:

- Владимир Щербаков запечатлел момент, когда я только что прочитал его стихотворение "Раздумье" и мне пришла в голову мысль трансформировать его в "Романс Печорина" для нашей будущей оперы.

Я бессовестно вру. Ведь эта мысль пришла мне в голову на лекции по марксизму-ленинизму. И музыкальная тема возникла на этой же лекции. Но вот парадокс: я искренне верю в то, что говорю. И с каждым годом во мне всё больше и больше крепнет ощущение: это было именно так, как нарисовал Володя...

Если вы заметили орфографическую, стилистическую или другую ошибку
на этой странице, просто выделите ошибку мышью и нажмите Ctrl+Enter