|
Книги и работы Наум Шафер. Максим Горький и Павел Васильев
Возможно, я не стал бы столь настойчиво заострять внимание читателя на этом инциденте, если бы буквально на днях ко мне в руки не попал солидный том экспансивного (по-хорошему) поэта и эссеиста Новомира Зарембо "Что мне сказать тебе, Россия", вышедший в нынешнем году в Москве. На 653-й странице я прочитал: "А лучшее из написанного о Павле Васильеве - книга Сергея Шевченко, изданная в 1999 году в Павлодаре, "Будет вам помилование, люди"... Нет, подумал я, уж слишком это категорично... Конечно, Н. Зарембо имеет полное право так считать. Тем более, что многие страницы шевченковской книги действительно написаны на хорошем научно-художественном уровне. Но в "горьковском" плане она провальна на все сто процентов: авторские оценки основаны не на научной истине, а на сплошных декларациях.
К великому сожалению, Павлу Васильеву, в силу своей яркой вспыльчивости, не удалось (хотя он и старался) сдержать слово, данное Горькому: учинённый им очередной дебош повлёк за собой его исключение из Союза писателей. .. Я не знаю, как на это отреагировал Горький, но нетрудно представить себе моральное состояние глубоко оскорблённого писателя: я, мол, всей душой в него поверил, а он опять меня обманул... Почему-то наших васильеведов упорно не интересует именно моральное состояние писателя. Снова и снова они вырывают из контекста событий поведение Горького: не помог, отстранился, предал.. И тут С. П. Шевченко опять стоит едва ли не на первом месте по выбору самых унизительных слов в адрес Горького: дескать, пролетарский писатель так и умер, "не осознав глубины своего падения, не покаявшись перед теми, кого он своей услужливостью режиму, своим старческим менторством обрекал на заклание"... Да, умел Сергей Павлович, не боясь ответственности, подбирать образные слова, чтобы не оставить никакой лазейки для реабилитации великого гуманиста, убеждённого в возрождении человеческой души даже у пропащих людей "дна" и провозгласившего их устами крылатый лозунг: "Человек - это звучит гордо!".
Неслучайно у меня только что прорвались слова "не боясь ответственности"... Обратитесь к страницам 140-143 в книге С. П. Шевченко. Внимательно прочитайте цитируемое письмо Павла Васильева к Максиму Горькому, написанное им в колонии в период отбывания наказания за устроенный дебош, где пострадавшим оказался комсомольский поэт Джек Алтаузен, впоследствии добровольно отправившийся на фронт и героически погибший в 1942 году под Харьковом. Вы получите удивительную информацию. Всё письмо, написанное в исправительно-трудовой колонии осенью 1935 года, буквально лучится неподдельной любовью к писателю. Кроме того, в нём выражено чувство горючего стыда от сознания невыполненного обещания. Вот несколько небольших фрагментов: "Ваше чудесное и доброе письмо, Ваша неожиданная помощь, так осчастливившие меня в своё время, - теперь превратились в грозное орудие против меня, заслонили мне дорогу назад и зажгли во мне мучительный стыд"; ..."я частенько рассказываю о том, какое Вы написали чудесное и доброе мне письмо и как недовольны были этим люди, хотевшие моей погибели..."; "Я имею наглость писать эти строки только потому, что знаю огромные запасы любви к Человеку в Вашем сердце". И пронзительная подпись: "Весь Ваш Павел Васильев".
А вот совершенно безответственная преамбула Сергея Шевченко: "После трёхмесячного пребывания в исправительно-трудовом лагере Васильев решил снова обратиться к Горькому, которого не без основания считал причиной всех обрушившихся на него бед". Как же надо не уважать читателя, чтобы после вышеприведённой преамбулы представить полный текст васильевского письма и внушить ему, что поэт именно в Горьком видел источник своих страданий и бед! Ведь письмо Горького Павел Васильев называет "чудесным и добрым".. .А источником бед он считает не Горького, а тех прислужников, которые превратили его слова в "грозное орудие" для расправы с ним, Павлом Васильевым! Ну всё же написано чётко и ясно! Но главное даже не в этом. Главное в том, что после шевченковского истолкования Павел Васильев предстаёт перед читателем как отпетый лицемер: ненавидя Горького и считая его виновником своих страданий, он тем не менее лебезит перед ним, лицемерит, фальшивит - лишь бы добиться какой-либо помощи. То есть в итоге получается поклёп не столько на Горького, сколько на Васильева. Поистине: вот вам образец обратного эффекта! Шевченко, возможно, его не предугадал. .. Но он попытался угадать реакцию Горького на полученное письмо: "Может быть, даже прослезился, но ничем не помог".
|