|
Книги и работы Наум Шафер. Максим Горький и Павел Васильев
Хочу привести один пример из "застойных" времён. Тогда "Литературная газета" свободно продавалась не только почти в каждом киоске Москвы и столиц союзных республик, но и в любом провинциальном городишке. Бывало, раскроешь газету прямо на улице, как к тебе подойдёт случайный прохожий и деловито спросит:
- Статья Ваксберга есть?
- Есть!
И прохожий сразу же мчится к киоску. Ну прямо как у Герцена в мемуарной эпопее "Былое и думы"... Помните? Когда приходил очередной номер "Отечественных записок", студенты рвали из рук в руки журнал:
- Есть Белинского статья?
- Есть!
И, пишет Герцен, статья "поглощалась с лихорадочным сочувствием, со смехом, со спорами...".
О чём бы ни писал Аркадий Ваксберг - о возвращении ли к честной жизни оступившихся молодых людей, о попрании ли справедливости в социалистическом государстве, о давних ли исторических событиях, в которых проглядывались живые приметы настоящего времени, - везде у писателя-адвоката просвечивали характерные черты горьковского "человековедения", в основе которого лежит стремление представить личность во всём объеме её чувств, мыслей и духовных поисков.
Как же могло случиться, что сей автор, обосновавшийся в период "перестройки" во Франции, начал систематически "поливать" Алексея Максимовича в статейках, которые он посылал для печатания в Россию, а затем издал отдельной книгой под названием, насколько помнится (книгу эту я не захотел держать в своём доме), "Падение Буревестника?"! Нет, не сумел Аркадий Иосифович умерить свой пыл хотя бы из уважения к своей собственной фамилии. Сколько "ваксбергов" Горький, борясь с антисемитизмом, спасал от преследований царских властей! Сколько раз он защищал их в своих статьях и публичных выступлениях! Скольким "ваксбергам" он реально помогал деньгами, устройством нормального житья, продвижением в печать их опусов! А одного из них даже усыновил (!), подарив ему свою настоящую фамилию "Пешков". Это было не формальное усыновление. В письмах Горький неизменно обращался к нему со словом "сын", а новоявленный Зиновий Пешков (родной брат Якова Свердлова), ставший впоследствии французским генералом, также неизменно обращался к писателю со словом "отец", и, умирая (это произошло уже в середине 1960-х годов), попросил положить в гроб портрет Алексея Максимовича. Это был священный образец истинно человеческой и сыновней благодарности.
Увы, далеко не все "ваксберги" так себя вели. Некоторые из них, как бы сговорившись, поочерёдно портили кровь великому писателю, раздражаясь при этом его великодушием по отношению к ним. Особенно усердствовал своими мелкими придирками некто Радомысльский, ставший потом широко известным под фамилией Зиновьев. Бывают же такие парадоксы в истории! Зиновий стал для Горького сыном, а Зиновьев, когда занял пост председателя Петроградского Совета, с такой нахальной настойчивостью преследовал писателя за "мелкобуржуазный гуманизм", как будто задался целью превратить его в антисемита. Не вышло! Слишком любил Горький русский народ, чтобы запятнать его антисемитизмом и примитивным национализмом. Выходец из самых народных глубин, познавший мерзости быта, он сохранил в своей душе воинствующий оптимизм, который помогал ему не терять веры в высокое предназначение своего народа, в его духовную мощь и нравственную красоту. Первый из "низов" он стал по таланту вровень с гениальными выходцами из дворянской среды - Гоголем, Достоевским, Толстым...
Примечательны слова мудрого немецкого писателя Лиона Фейхтвангера: "До прихода Горького в литературу мир имел лишь общее представление о русском человеке. С приходом же Горького перед человечеством раскрылся весь русский народ в целом".
Один из главных заветов Горького - национальное творческое единение на основе духовности и высших моральных принципов. Он потому и был главным "зачинщиком" создания Союза писателей, чтобы раз и навсегда прекратить распри в творческой среде. И то, что нынешний редактор "Литературной газеты" Юрий Поляков восстановил профиль Горького на первой странице - это не просто торжество справедливости к писателю, восстановившему пушкинское издание, но это ещё и символ братского единения "мастеров культуры". И пусть эстеты и мнимые демократы ворчат, что Поляков неразборчив в предоставлении газетных страниц писателям самых крайних литературных направлений, - на самом деле это доказательство, что профиль Горького восстановлен не формально.
***
Нашим васильеведам пора сделать соответствующий вывод. Не надо ставить к барьеру выдающихся творцов литературы и искусства - будь они мёртвые или живые. Надо набраться мужества искать не то, что их разъединяет, а то, что объединяет. И тогда звёздные имена Максима Горького и Павла Васильева засияют не в трагическом контрасте, а в гармоничном единении. Оба они жили и творили для одной и той же великой литературы и для одного того же великого народа.
г. Павлодар.
Опубликовано (к 100-летию Павла Васильева): в казахстанском журнале "Нива" 2009 г., N 12; в журнале "Сибирские огни" 2010, N 1 (с купюрами текста)
|