Наум Шафер. День Брусиловского

Романс Печорина

Как я скучал по Володе в это время! А ведь я привык, чтобы он всегда сидел рядом... Не к кому было наклониться и прошептать на ухо что-то язвительное по поводу "необходимости подтверждения правильности проверенных положений". Некому было ответить: "Где же тут свободный обмен мнений!" - а потом склониться над тетрадным листом и моментально "сварганить" очередную хлёсткую эпиграмму... Володя был в это время далеко - в Семипалатинске. Там жила его сестра. Что-то у неё стряслось, и надо было помочь. Но не только по этой причине Володя покинул филфак. Выражаясь высокопарно, он был весь во власти одухотворённых дум. У него выработались какие-то особенные привычки, связанные с постоянным творчеством. Девушки нашего курса обижались из-за того, что ни один разговор с ним нельзя было довести до конца: через три-четыре минуты Володя "уходил" куда-то далеко-далеко и начинал отвечать невпопад. Да иначе и быть не могло! Он одновременно писал и автобиографическую повесть (у меня мурашки пробегали по спине, когда я читал, как умирала его мать под звуки "Вальса-фантазии" Глинки, которые неслись из невыключенного репродуктора), и стихи, и либретто, и лирические миниатюры, и уморительные фельетоны для студенческой "устной" газеты, и - самое главное - часами сидел у мольберта, когда после лекций возвращался на квартиру, которую мы снимали у тёти Анюты на 14-й линии (она нашла утолок и для нашей однокурсницы - Нины Суковач, которая тоже не смогла устроиться в общежитии). Собственно говоря, день Володи был распределён на две половины: первая половина - словесное творчество (на университетских нелитературных лекциях), вторая -занятие живописью (дома). Невозможно было уговорить его, например, пойти в турпоход или просто посидеть на студенческой вечеринке. Мягко улыбаясь (как я любил его мягкую извинительную улыбку!), Володя упорно отказывался от всяких сборищ... Вот сижу сейчас и перебираю фотографии студенческих лет. Все студенты нашего курса запечатлены в разных ипостасях. Все - кроме Володи Щербакова. Его нет ни на одной фотографии!

Где уж тут готовиться к коллоквиумам, зачётам, экзаменам? Сколько раз на практических занятиях по диалектическому и историческому материализму совершали бескорыстные подвиги наша первая красавица Ирина Баженова и наша пылкая комсомолка Наташа Капустина! Только начнёт преподаватель иронизировать - дескать, Шафер и Щербаков всегда сидят с умным видом, но ничего умного сказать не желают, - как тут же тянутся вверх руки Иры и Наташи: мы, мы желаем за них сказать что-то умное и интересное... В общем, Володя сбежал в художественное училище и... заканчивал университет уже вместе с моим младшим братом Лазарем. А я... Я до сих пор не перестаю удивляться, каким образом у меня появилась благоприятная отметка "хорошо" по основам марксизма-ленинизма. Вероятно, я умилил преподавателя тем, что тщательно законспектировал сверх программы огромное количество статей товарища Сталина. А конспектировал я их потому, что они были значительно проще и понятней, чем те серьёзные философские трактаты Маркса и Ленина (на "Материализме и эмпириокритицизме" я вообще чуть не свихнулся), которые нам надлежало конспектировать в первую очередь.

... А теперь попробую воскресить в памяти те несколько октябрьских дней 1952 года, в течение которых Володя работал над картиной "Романс Печорина". Ещё раз напомню, что, при всей мягкости своего характера, мой "святой брат" мог проявить чугунное упорство и даже деспотичность в житейских и творческих делах. И - установить строгий режим работы. Едва возвратившись домой с лекций и наскоро пообедав (тут уж взяла над нами шефство Нина Суковач, в чью кассу мы вносили деньги за харчи), сразу же приступали к выполнению величественной программы. Конфликтная ситуация возникла в первый же день.

- Хорошо бы тебя усадить за пианино, - задумчиво сказал Володя, - но у тёти Анюты нет инструмента... Знаешь что? Может, оно и лучше. Садись-ка за стол. Та-а-ак... А теперь разложи перед собой нотные листы и возьми ручку.

- Братец! Я никогда не сочинял музыку за обеденным столом.

- Это неважно... Итак, представь себе, что ты только что прочитал моё стихотворение "Раздумье", оно тебя поразило печоринскими интонациями, ты задумался над нашей судьбой, приподнял голову и стал отрешённо смотреть куда-то вдаль... Та-а-ак... Вот-вот... У тебя возникла музыкальная тема, ты пытаешься её уловить... Замри... Не меняй позы... Я сделаю несколько штрихов... А потом можно будет и разговаривать... минут через пять. Мне это не помешает, даже поможет в работе...

Если вы заметили орфографическую, стилистическую или другую ошибку
на этой странице, просто выделите ошибку мышью и нажмите Ctrl+Enter