И.Дунаевский, Л.Райнль. Почтовый роман.

Переписка И.О.Дунаевского и Л.С.Райнль. 1947 год.

Спустя два месяца после начала войны у меня родилась дочь - Татьяна - и я окончательно порвала всякие отношения с мужем. Он оказался нехорошим человеком, но так как я его любила первой и, возможно, единственной любовью, то чувство это исчезло не сразу, а вытравливалось постепенно и очень мучительно. Подумайте, все пять лет (с 40-го по 45-й год) мы жили в одном доме, работали в одной школе! Он ничем мне не помогал, мне было очень тяжело и морально, и материально, и если бы не мама, Ухаживавшая за детьми и бывшая вообще моим верным помощником, мне не вынести бы этих ужасных лет войны. Сейчас я с удивлением вспоминаю эту жизнь. Кроме работы в школе, я занималась тяжелым физическим трудом - вручную обрабатывала и огораживала огород в 0,15 га, кормивший нас, пилила, колола дрова, таская их из лесу на себе, и еще многое другое. И при этом голод. Помню одну ужасную весну, когда из продуктов ничего не было, и при такой тяжелой физической работе приходилось питаться буквально пойлом: сваренной на воде крапивой, забеленной немного молоком, без хлеба.

Там же, вскоре после окончания войны, я узнала о потере своего верного и близкого друга, друга детства, к которому питала огромное уважение и братскую любовь, но который относился ко мне иначе. Узнав о моем разрыве с мужем, он раскрыл свое сердце и мечтал о встрече со мной после войны. Я привыкла думать о нем как о будущем моем спутнике жизни... Тем ужаснее было для меня известие о его нелепой гибели накануне окончания войны. Остальные друзья тоже растерялись за время войны. И вот я вынесла эти годы, не согнув головы, сохранив живыми мать и детей, а из имущества - одно только пианино, да и то, возможно, только потому, что оно находилось в Москве.

После окончания войны сердобольные соседи начали делать попытки через подрастающих детей помирить нас с мужем. С огромным трудом мне удалось уволиться с работы (глубокой осенью), и я попала в Москву, где мне предложили большой выбор мест для работы. После пяти лет этого ужаса я мечтала о глухом местечке, где было бы тепло, сытно и меньше всяких житейских забот. Таким образом, я и попала в Крым на Перекопский химзавод, сначала в качестве рядового инженера, а потом и ответственного работника. Полтора года я действительно отдохнула душой в небольшом кругу милый людей. О дальнейшем периоде своей жизни я расскажу Вам как-нибудь позже, сейчас не могу. Скажу только вкратце, что меня потянуло к культурной жизни - так я попала в Саки, небольшой курортный городок возле Евпатории. Этот курорт славится своими грязями и работает круглый год, поэтому цены на продукты здесь тоже "курортные", гораздо выше перекопских. Боюсь, что в болезни сына косвенным образом виновна я сама, так как, по объяснению врача, внутренняя инфекция нашла благоприятное поле для своего развития в организме ребенка, ослабшем от однообразной, малокалорийной пищи. Как я пеняю на себя за то, что уехала из Перекопа! Скорее бы выздоравливал сынишка, а уж весной мы куда-нибудь двинемся. Предстоящая зима меня страшит еще своим холодом: жилища солнечного Крыма выстроены из ракушечника и плохо охраняют тепло, а ветры здесь ужасные. Я уже сейчас мерзну: с утра до вечера на работе, а с вечера до утра дома. Утром так холодно, что не хочется вылезать из-под одеяла; так хочется иногда полежать бездумно несколько дней дома, но этой роскоши я не могу себе позволить. Мама моя тоже работает - в детском саду музыкальным работником - и даже сочинила на старости лет несколько детских песенок.

Так вот, стойко выдержав всю тяжесть войны, я здесь почувствовала себя усталой и физически, и душевно, одинокой и, не смейтесь, старой. Не знаю, скоро ли я оправлюсь от этого настроения, но сейчас мне так хочется забыться от всех житейских мелочей, так хочется плакать, что даже за это письмо я с трудом заставила себя приняться, хотя знаю, что Вы его ждете и что с еще большим нетерпением я буду ждать ответное письмо. Мне хочется, чтобы отношения между нами излучали радость. Вы эту радость мне даете, а я не могу ответить тем же, это очень больно.

Ну вот, излилась хоть немного и, наверное, испортила настроение Вам. Вы ведь привыкли к моим жизнерадостным письмам, Вам неприятно будет получение этого письма, а оно необходимо, поэтому спешу его окончить (как и первое мое письмо Вам, помните?) и отослать поскорее, чтобы потом не передумать.

Исаак Осипович, все, что Вы пишите о себе, мне очень интересно и дорого, верьте, я ценю Вашу откровенность. О Вашем печальном периоде, если не хотите - не пишите, я поняла Вас. Но одну вещь для меня Вы должны сделать: я жажду Вашей музыки и прошу Вас выслать мне все, что возможно иметь в фортепианном изложении. И еще небольшая просьба, хотя мне и совестно писать о ней: вложите в эту посылочку несколько спиралек для электроплитки на 220 вольт и немного белого стрептоцида (лекарство для Юрика) - здесь даже этого достать нельзя!

Если вы заметили орфографическую, стилистическую или другую ошибку
на этой странице, просто выделите ошибку мышью и нажмите Ctrl+Enter