Михаил Булгаков. Оперные либретто.

Н.Шафер. Черное море (комментарии к либретто)

Михаил Булгаков.
Черное море.
Либретто оперы в семи картинах.

Впервые опубликовано в книге: Государственная ордена Ленина Библиотека СССР имени В.И.Ленина. Записки отдела рукописей. Выпуск 47. М., 1988. Публикация В.И.Лосева.

Печатается по тексту этого издания со сверкой по рукописи (РГБ, ф.562,к.16,ед.хр.8) и с исправлением неточностей и корректорских погрешностей.

По формальным признакам "Чёрное море" - самое слабое либретто М.А.Булгакова. Искусственность сюжетного действия, пассивность воображения, прямолинейность характеров, банальность языка вроде бы проявляются с первых же двух страниц... Если и ощущается какое-то напряжение (столь знакомое нам по драматургическим шедеврам писателя), то здесь оно связано только с одним: с потугами преодолеть всевозможные идейно-тематические препятствия. Напрашивается вопрос: зачем Булгакову понадобилось создавать неправдоподобное патетическое произведение о взятии Красной Армией Крыма, не испытывая при этом никаких внутренних побуждений? В чём смысл этой литературной работы? И какова цена компромисса между совестью художника и "социальным заказом"?

В либретто, впрочем, есть ряд забавных (если не развлекательных) эпизодов. Они-то нас и настораживают... Да полно, был ли компромисс? Может быть, Булгаков снова предстал перед нами во всём блеске своего мистификаторства? Может быть лишь по формальным признакам "Чёрное море" - самое слабое его либретто?.. Попробуем разобраться.

* * *

9 сентября 1936 года Булгакова навестил композитор Сергей Иванович Потоцкий и попросил "улучшить" либретто С.Городецкого и С.Юдина к его опере "Прорыв", уже шедшей ранее на сцене московского Экспериментального театра. Просьба эта, нужно сказать, была довольно странная. Дело в том, что некоторые музыкальные критики предъявили Потоцкому обвинение в отсутствии классового чутья: дескать, слишком уж кропотливо, подробно и драматически изобразил он страдания белого офицера Андрея Луговинова, проливающего слёзы по поводу запустения помещичьей усадьбы... Непонятно, на что рассчитывал Потоцкий, обратившись к Булгакову. Неужели писатель мог бы увлечься борьбой классов и политических партий? Неужели автор "Белой гвардии" изменил бы самому себе и стал бы шаржировать чувства белого офицера?

Булгаков отказался переделывать либретто под предлогом, что он не привык коллективно трудиться и тем более вмешиваться в чужую работу. Потоцкий попытался "заразить" его своей музыкой - сыграл фрагменты "Прорыва". Но не "заразил", а, напротив, оттолкнул. Почему так случилось, можно судить по короткой выразительной записи в дневнике Елены Сергеевны Булгаковой, сделанной две недели спустя: "Были у Потоцких. Он играл свои вещи. Слабо. Третий сорт"¹.

Ненавистник Антона Рубинштейна (Потоцкий не .упускал случая, чтобы где попало поразглагольствовать о "хорошем пианисте и никудышнем композиторе"), он сам был не в состоянии сочинить какие-либо запоминающиеся мелодии. Его фильмы ("Гармонь", "Груня Корнакова", впоследствии "Старинный водевиль" и другие) были буквально пронизаны легкодоступными песенками, но почти ни одна из них - по причине абсолютной безликости - не приживалась в быту... В процессе музыкального оформления кинофильма "Дума про казака Голоту" к нему на помощь пришлось подключить братьев Покрассов, так как у Потоцкого никак не получалась центральная песня на стихи В.И.Лебедева-Кумача, а режиссёру Игорю Савченко очень хотелось, чтобы зрители унесли песню с собой (сняв до этого с Потоцким "Гармонь", он страшно переживал, что полтора десятка песен так и остались замурованными в коробках с кинолентой - публика предпочитала певучие мелодии Дунаевского из "Весёлых ребят", вышедших на экраны одновременно с "Гармонью")... Прошли годы, и жизнь подтвердила бескомпромиссный отзыв Елены Сергеевны о музыке Потоцкого: "Третий сорт". От многочисленных опер, кантат, "колхозных" сюит, фортепианных прелюдий, романсов и песен из кинофильмов в памяти слушателей остались лишь две мелодии: одна из кинофильма "Груня Корнакова" ("Милая, чудесная"), другая - из кинофильма "Иван Никулин - русский матрос" ("На ветвях израненного тополя")... С позиции "вечности", это, наверное, не так уж плохо, тем более, что вторая песня много лет спустя неожиданно оказалась созвучной творчеству бардов.

Если вы заметили орфографическую, стилистическую или другую ошибку
на этой странице, просто выделите ошибку мышью и нажмите Ctrl+Enter