За несколько десятилетий до теоретических дискуссий по проблемам оперного либретто Булгаков стремился решить эти проблемы практически: его певучее слово было не только удобным для пения, но и умным, информативно насыщенным, а динамизм и острота развития действия служили средством яркой психологизации персонажей. Впервые в оперной практике либретто, помимо подсобного назначения, приобрело черты самостоятельного литературно-драматического произведения, пригодного для чтения как пьеса - без признаков имитаторства и фальши. Не случайно Дунаевский, вначале восхищавшийся отдельными сценами из "Рашели", растерялся, когда прочитал всё произведение полностью. Постоянно имея дело с несовершенными либретто для своих оперетт, композитор был ошеломлен совершенством "Рашели", и в письме к В.Владимирову он осторожно выразил мысль, что "это либретто скорей представляет собой пьесу, так как либретто надо было бы только делать на основе этой пьесы"10.
В истории советской литературы зафиксированы опыты отдельных поэтов в области оперного либретто: Н.Асеев ("Большая молния"), Э.Багрицкий ("Дума про Опанаса"), С.Городецкий ("Иван Сусанин"), В.Каменский ("Емельян Пугачев"), В.Луговской ("Октябрь"), Вс.Рождественский ("Декабристы"), О.Сулейменов ("Рихард Зорге")... Но даже такой блестящий мастер, как Э.Багрицкий, при всей поэтичности и психологизме его либретто, не сумел создать атмосферу драматического напряжения, столь необходимого для оперного представления...
Поэты, тем не менее, к либретто всё же обращались, хотя и не рассчитывали на "звёздный час". Однако трудно назвать какого-нибудь крупного прозаика или драматурга, который согласился бы работать в этом жанре (известны случаи, когда В.Катаев, К.Тренев, К.Паустовский, А.Толстой принимали участие в создании либретто по своим произведениям, но они выступали всё-таки лишь как соавторы либреттистов). Большие писатели оперных либретто не писали, считая недостойным делом расходовать на них творческую энергию.
Обращение писателя такого масштаба, как Булгаков, к оперному либретто - явление уникальное в русской литературе. Изучение этих произведений даёт основание предполагать, что если бы они были сценически воплощены и своевременно напечатаны, то у нас могли бы появиться новые критерии в определении устойчивых недостатков этого жанра и в оценке его достижений. Не компенсацией ли за "потерянные" либретто явились современные оперы "Бег" (музыка Валентина Бибика) и "Мастер и Маргарита" (музыка Сергея Слонимского)? Это ли не предвестие, что композиторы в недалёком будущем обратятся, наконец, к тому, что специально для них предназначено - к оперным либретто писателя?
В лице Булгакова жанр, находившийся на литературных задворках, преобразился и обрёл большого защитника. И качественное обновление оперной драматургии отныне, несомненно, будет связано с его именем.