Исаак Дунаевский. "Когда душа горит творчеством..."

Дунаевский в Казахстане

О музыкальной драматургии "Актрисы" никто никогда не писал. Данная книга отнюдь не музыковедческая, поэтому не стану обременять читателя своими наблюдениями. Но есть один музыкальный номер, мимо которого пройти просто невозможно. Это - знаменитая "Карамболина" из оперетты "Фиалка Монмартра". Шедевр Кальмана Дунаевский превратил в свой собственный шедевр. Яркая, брызжущая весельем карнавальная мелодия стала олицетворением волнующего ожидания дня Победы. Дунаевский "подчинил" мелодию Кальмана эмоционально-психологическому настрою собственной музыки. Как он это сделал?

Небольшое симфоническое вступление выполняет функцию загадочного пролога, "чья суть смутна и глубока". Здесь я позволил себе процитировать стихотворение Евгения Евтушенко, посвященное Блоку, потому что именно эти строки приходят на память, когда слушаешь вступление. Действительно, у Дунаевского первые такты еще не предвещают карнавального веселья. Призывные возгласы труб, чем-то напоминающие "тему гор" из его оперетты "Золотая долина", вызывают ощущение тревоги. Композитор активизирует внимание слушателей - и тут же снимает напряжение: возникает мелодия "Карамболины" в ее "чистом" виде, в кальмановском темпо-ритме. Певица поет экспрессивно, но тембр ее голоса - теплый, задушевный. В связи с этим увеличивается острота восприятия песни. При повторном исполнении припева Дунаевский предусмотрел голосовые вариации для солистки, которую поддерживает многоголосый хор, завладевший основной мелодией и поющий ее в прежнем темпе-ритме. Этот прием композитор потом повторит в кинофильме "Весна", где звучит стремительная "Заздравная" с ее царственным апофеозом. "Актриса" в данном случае как бы послужила подготовительным плацдармом для "Весны". Отсюда это постоянное тяготение к усложнению музыкальной темы, чтобы "легковесная" мелодия не потеряла своего достоинства. И - вопреки всему - приобрела бы мощь. В "Карамболине" наступает момент, когда варьирует уже не солистка, а хор (преимущественно на длительных нотах), а ведущая мелодия остается лишь у оркестра. Дунаевский четко расставляет кульминационные точки в мелких построениях, чтобы сила их звучания подготовила общую кульминацию. Непосредственно перед ней темп не просто сбавляется, но музыка вообще почти полностью "останавливается" - как будто пробежала легкая тень от пережитых волнений и будущих испытаний. "Ка-рам-бо-ли-на... Ка-рам-бо-лет-та..." - доверчиво "договариваясь" о чем-то с хором, очень медленно выпевает солистка -и вдруг стремительно бросается в его объятия: "У ног твоих лежит блистательный..." При переходе на каданс солистка снова замолкает на две-три секунды, но хор продолжает звучать, как эхо. Тут он не просто выполняет роль гармонического фундамента, а "перекликается" с героиней. Дунаевский, в сущности, повторил то, что раньше сделал в фильме "Светлый путь" - в сцене митинга, где он варьирует тему из своего "Марша энтузиастов". Там героиня, ткачиха-рекордсменка Таня Морозова, вместо того, чтобы произнести с трибуны речь, начинает декламировать и петь, причем не в сопровождении хора, а в перекличке с ним: именно таким способом она поверяет "массе" свои затаенные надежды, и "масса", естественно, чутко реагирует на ее душевный настрой. То же и в "Актрисе". Убедившись, что ее понимают, Зоя Стрельникова закадровым голосом Веры Красовицкой "запускает" в толпу последнее певучее слово -"Париж!" - за которым следует типичный для Дунаевского симфонический отыгрыш, символизирующий разрядку после испытанного напряжения.

Такова "Карамболина" Кальмана-Дунаевского в кинофильме "Актриса". И чисто по-человечески жаль, что Кальману не довелось увидеть этот фильм, чтобы порадоваться тому, как его детище, полностью сохранив свою неповторимую индивидуальность, обрело новый оркестрово-хоровой "наряд" и стало актуально-созвучным оптимистическому искусству в годы войны. А ведь Имре Кальман прожил еще целых десять лет после выхода в свет "Актрисы" (умер в 1953 году) - Дунаевский лишь на два года пережил его...

Как же случилось, что имя знаменитого советского композитора не попало в титры фильма? Приехав в Алма-Ату, Исаак Осипович встретил там Алексея Пантелеймоновича Рябова, с которым когда-то вместе учился в Харьковской консерватории у И.Ю. Ахрона по классу скрипки. К этому времени Рябов был уже известным опереточным композитором (его "Свадьба в Малиновке" соперничала с одноименной популярной опереттой Бориса Александрова) и, кроме того, состоял в должности дирижера Киевского театра музыкальной комедии, который эвакуировался в Казахстан, выступая главным образом в Алма-Ате и Чимкенте. Ему-то Дунаевский и отдал в руки весь музыкальный материал для "Актрисы", а сам выехал с ансамблем в Среднюю Азию... Дальше объяснять, собственно говоря, нечего. Все происшедшее остается на совести А. П. Рябова и помогавшего ему О.А. Сандлера, который в это время заведовал музыкальной частью алматинского Русского драматического театра. Они что-то откорректировали в полученных нотных рукописях и позаботились, чтобы в титрах фильма появились только их имена, тем более, что Сандлер сочинил финальную "Фронтовую песню" на стихи Б. Туровского (ныне, к сожалению, почти совершенно забытую):

Если вы заметили орфографическую, стилистическую или другую ошибку
на этой странице, просто выделите ошибку мышью и нажмите Ctrl+Enter