|
Н.Шафер. Дунаевский сегодня. Дунаевский и оперетта
В финале первого акта звучат с новым текстом два номера из кинофильма "Цирк" - "Лунный вальс" и колыбельная "Сон приходит на порог". Неоднократно чередуясь, эти лирические мелодии находятся в постоянном взаимодействии и помогают "выстроить" поэтический финал. Данная сцена - пожалуй, одна из самых трогательных. Здесь прежде всего сказался прекрасный художественный вкус режиссера-постановщика А. Павермана, его умение не только тщательно разработать сцену, но и придать ей ту романтичность, которая проистекает из живого человеческого чувства. Это в равной степени относится и к балетмейстеру В. Тулуповой, чье хореографическое решение финала покоряет поэтической выразительностью и ясностью аллегорического образа.
А в сюжетно-смысловом плане финал первого акта выглядит так. Поздно вечером Полумесяцев появляется с сообщением, что оперетта "Женихи" запрещена. После его ухода приунывшие артисты уже готовы разойтись... Но Павел Васильевич не дает никому уйти. Он объявляет, .что репетиции будут продолжаться тайно: премьера должна состояться во что бы то ни стало! В процессе шумного обсуждения деталей неожиданно засыпает Катя.. И тогда Павел Васильевич, поняв, что артисты утомлены, дает им два часа на сон... Здесь начинается лирический дивертисмент далеко не вставного характера: он обусловлен эстетической идеей спектакля. "Лунный вальс" и колыбельная, объединившись, создают волнующую картину волшебного очарования, картину спасительного сна, сна-друга, ласково принимающего в свои объятия добрых и смелых людей, чтобы наделить их силой для новой борьбы. Будет спать балет и хор,
Смолкнут разговоры...
И заснет дирижер
Рядом с режиссером...
Понятно, что от артистов балета здесь потребовалось пластическое истолкование поэтической мысли. Богатство ансамблевых находок позволяет сделать вывод, что спектакль омичей, помимо всего прочего, вбирает в себя и качества добротного мюзикла: его хореография, основываясь на принципе образного мышления, становится одним из равноправных средств художественного выявления замысла.
В этой сцене есть нечто, роднящее ее с финалом первого акта "Фиалки Монмартра" Кальмана: то же умиротворение после бурных событий и то же погружение в ласковый сон, после которого герои воспрянут для новой жизни. Но поскольку в основе спектакля лежит идея суммирования постановочных решений, осуществляющихся при жизни Дунаевского, больше основания считать, что режиссер А. Паверман строит упомянутый эпизод в соответствии с финалом первого акта "Вольного ветра". Да, именно знаменитая баркарола Стеллы и Янко вспоминается здесь - баркарола, чья нежная певучесть и плавный, укачивающий ритм побуждают воспринимать эту сцену как воплощение мечты, которой предаются герои, временно "отдыхая" от прозаических забот в реальной жизни... Сцена настолько "околдовывает" зрителей-слушателей, что они невольно прощают Л. Компанейцу сырые песенные стихи типа "Мы сейчас потушим свет, пусть не будит спящих" ("не будит" неизбежно воспринимается в хоровом исполнении как "не будет", порождая бессмыслицу). Можно найти и ряд других маловыразительных, трафаретных и неотделанных строк в поэтическом тексте. Однако лучше обратимся к комическим ситуациям пьесы, дающим повод судить о вкусе и чувстве меры автора.
Драматург умеет придумывать экспрессивно-комические ситуации, которые отлично вписываются в содержание "Женихов", - ив этом, пожалуй, его главная удача. Правда, неоднократные "рискованные" положения в некоторых эпизодах кажутся нарочитыми. И хотя режиссер отказался от сценического воплощения некоторых безвкусных сюжетных эпизодов, содержавшихся в пьесе (например, была выброшена сцена, в которой Владимир Сергеевич учит Катю, как ей следует подправить бюст, чтобы "соответствовать" Аграфене Савишне), но в спектакле остались сцены, вызывающие, к сожалению, смех: то Владимир Сергеевич предлагает Кате роль Аграфены, а она воспринимает это не только как его личное признание в любви к ней, но и как просьбу немедленно, тут же (!) вступить в брачные отношения; то тетя Клава выражает горячее желание продемонстрировать, как монашки "блудом занимаются"; или та же тетя Клава рассказывает, как она работала банщицей в мужском отделении... Не слишком ли много вариаций на одну и ту же щекотливую тему? Впрочем, здесь нетрудно найти оправдание: ведь все эти эпизоды по своей игривой вольности опять-таки легко вписываются в комедийный конфликт "Женихов", чьи персонажи не отличаются изысканностью поведения. Может быть. Но всего одна лишь фраза Татьяны Ивановны - "Спектакль не действителен!" - по своей сатирической меткости проникновения в образ с лихвой перекрывает упомянутые комедийные эпизоды. В самом деле, подумайте: премьера - вот она состоялась, публика с восторгом ее приняла, а Татьяна Ивановна, вопреки яви, требует признать спектакль "не действительным". Каким смешным и беспомощным предстает перед публикой мнимое величие лицемерной и неумной "специалистки" по искусству!
|