|
Исаак Дунаевский. "Когда душа горит творчеством..." Письма к Р.Рыськиной
Так было и с "Осенней песнью" Чайковского и со многими вещами, которые имели несчастье стать широко любимыми. Поэтому интенсивность пропаганды в большинстве случаев свидетельствует о вкусовом спросе широких масс. Никогда интенсивностью пропаганды вы не навяжете массе того, что ей не нравится. Скрябин издавался весь, от первых опусов до последней его галиматьи. Но галиматья так же по сю пору и осталась, а 12-ый этюд и по сю пору раскупается сразу после его переиздания.
В массе существует действительно предпочтение старому, испытанному, знакомому. Это вполне естественная настороженность. Но стоит этому новому понравиться, оно также становится любимым и желанным. Но нельзя говорить, как Вы говорите, что произведение нравится потому, что оно знакомо. Но ведь оно не всегда было Вам знакомо. Оно стало Вам знакомо, как станет знакомым любое доселе незнакомое Вам произведение. И я могу Вас заверить, что 2-ой концерт Чайковского безусловно хуже 1-го, не потому, что его соответственно реже исполняют, а потому его и реже исполняют, что он хуже 1-го.
Пианист, конечно, может включить в свой концерт сколько угодно таких более слабых произведений разных великих авторов (Вы знаете, что великие авторы не были гарантированы от сравнительных и относительных неудач), но он, пианист, не должен тогда жаловаться на свой неуспех. Можно с ослиным упрямством пропагандировать любыми средствами плохие произведения, но они от этого лучше не станут. Я был многократным свидетелем попыток певцов и певиц включать в свои программы малоизвестные романсы Чайковского. Но оказывалось, что малоизвестные и являются мало хорошими романсами, и певец терял успех.
В чем Вы правы? Вы правы единственно в том, что допускаете возможность увлечения произведением, которое не пропагандируется, ибо оно признано неудачным. Но тот факт, что оно может Вам понравиться, опять-таки не доказывает его абсолютных положительных качеств, ибо Вам может понравиться и плохое произведение и, наоборот, не понравиться хорошее. Тут уже царство вкуса, привычек, склонностей и т.д. И никто Вас не заставляет увлекаться тем, что часто исполняется, как никто не мешает Вам любить то, что и вовсе не исполняется. Вы правильно указываете на то, что для того чтобы муз<ыкальное> произведение понравилось или не понравилось, надо с ним познакомиться. Но неумение Ваше играть для целей этого ознакомления попросту скрывает от Вас целый ряд произведений, но не влияет на самые эстетические законы хорошего или плохого. Незнание явления, предмета, человека лишает Вас не только возможности, но и необходимости его как-либо оценивать. Ведь вопрос идет об оценках, а оценивать можно только то, что знаешь.
Ваше сравнение с печатанием книг и выставкой картин не относится к вопросу. И само сравнение неправильно. Издается и выставляется много хорошего, среднего и плохого. Думаю, что даже то плохое, что с нашей точки зрения не должно издаваться, издается потому, что оно понравилось редакции издательства, в нем, видимо, нашли что-то важное, нужное и т.д. Издается и масса музыкальной дряни. Но существуют два великих испытателя ценности: народ и время. И разница между изданным хорошим и изданным плохим произведением заключается в том, что плохое лежит на полках, а хорошее переиздается каждый год.
Коснувшись моих произведений, Вы опять-таки неверно изобразили картину. Упомянутые два произведения не пропагандируются, потому что они неудачны. И прежде всего на их пропаганде не настаивал и не настаиваю я сам. Что касается песен о Сталине, то произведения, <не прозвучавшие в фильме >, вообще довольно медленно пробивают себе дорогу в жизнь. Ведь они написаны не для кинокартины. В то же время ни "Письмо матери", ни "Окрыляющего слова" Вы в московских магазинах уже не найдете. Радио их исполняет редко по причинам мне неизвестным. Может быть, эти песни не нравятся редакции, или может быть, они предпочитают услаждать слух радиослушателей тем, что им кажется более ярким у меня самого или у других.
* * *
И как Вам ни кажется непредставивым количествопе-сен, которые я, подобно огнедышащему вулкану, должен из себя извергать - а я могу доложить Вам, что на сегодняшний день мною уже написано в клавирах 7 песен и в эскизах две.
(Я ошибся - не 10, а 9 песен должен написать.) Все 7 песен с огромным удовольствием приняты на радио и, по общему мнению, являются произведениями высшего класса. Таким образом, Руза действительно исключительно благотворно на меня действует. В прошлую пятницу от пяти минут седьмого до четверти девятого вечера я сочинил... три песни! Из них две, которым, по-моему, суждено яркое будущее. Это "Золотая Звезда" Исаковского и "Москвичи" <Сергея> Васильева. Вот Вам и Болдино!
|