|
Исаак Дунаевский. "Когда душа горит творчеством..." Письма к Р.Рыськиной
Справедлив ли я? В меру своего понимания явлений и вещей я кажусь себе справедливым. Остальное - дело спора. На честный поединок я всегда иду с полной охотой. А если взять вопрос шире, то бог мой, сколько же добра я сделал людям! Сколько подлинной и мягкой человеческой ласки я дал многим и многим! И уж, если хотите, то слишком много несправедливости было по отношению ко мне. Я не обижен на Вас за "проповедь". Вы просто меня не знаете, а рассказы людей - не очень твердая опора для мнения. Что касается того, что люди, которые считают себя обиженными мною, возможно, пакостят в своих отношениях ко мне там, где только они могут, то я предпочитаю иметь из десяти человек девять врагов или недругов, но не лишать себя удовольствия высказать честно то, что мне кажется важным и нужным. Бог с ними, с недругами! Их недружелюбие стоит столько же, сколько и их "дружба". Я слишком это хорошо знаю, чтобы довольно крепко стоять на своих убеждениях.
Раинька! Я крепко Вас целую и желаю Вам всего самого лучшего.
Жду Ваших писем.
Ваш И. Д.
4 июня 1950 г.
Мой друг! Я не понимаю, почему Вам важно иметь обо мне то представление, которое отвечает истине. Вот передо мной лежит Ваше последнее письмо, целиком посвященное теме "истинного образа". Вы показываете себя в отношении ко мне какой-то постоянно шатающейся во мнении, никак не могущей толком определить, кто же я такой. А зачем Вам это нужно? И почему Вы не хотите считать истинным именно то представление обо мне, какое у Вас сложилось сообразно вашему желанию? Что означает употребляемый Вами термин "правильный образ", и бывают ли вообще правильные образы, то есть правильные представления о человеке, свободные от всяких ошибок и поправок? Думаю, что не бывают. Человек никогда не показывается весь - даже очень близкому человеку, с которым он долго живет и на виду у которого протекает вся его жизнь и деятельность. Этому служат доказательством тысячи примеров окружающей нас жизни. Сложность человеческого механизма другого положения и не может дать. Мне кажется это настолько ясным, что нет надобности приводить доказательства. Достаточно сказать, что постигающие нас разочарования всегда приходят после, казалось бы, точного и исчерпывающего знания человека. Много лет знаешь его, любишь его, привыкаешь к нему, такому знакомому в подробностях и деталях, и... вдруг, как гром среди ясного неба, он поворачивается к тебе такой стороной, которую даже и предполагать было трудно. Такими же неожиданными бывают и очарования, но, впрочем, значительно реже.
Вы пишете, что знаете меня лишь тогда, когда я Вам пишу, то есть тогда, когда я с Вами. Но ведь можно же составить себе представление и по письмам. И мне кажется, что в наших отношениях компоненты, составляющие представление о моей личности, наиболее выпукло можно проследить именно по письмам. Ум, культура, широта представлений, вкус, отношение к людям и жизни - все это можно вывести из писем. Обо всем этом можно судить, право же, безошибочно. Конечно, за пределами писем лежит большая жизнь, полная дел, забот, действий. Но разве и эта жизнь не отражается в письмах? Ведь если человек не пишет о чем-то, то, значит, он этого и устно не скажет. А если он забыл о чем-то написать, то с таким же вероятием он может забыть и сказать.
Так что, честно говоря, я не могу согласиться в принципе с содержанием Вашего последнего письма. И хотя я хочу встретиться с Вами не менее, чем Вы этого хотите, но не думаю, чтобы наша встреча лично мне внесла много нового в мое представление о Вас.
Вы же, судя по письму, ждете от встречи со мной каких-то исчерпывающих разъяснений или ответов на Ваши колебания и неясности. По своей дружбе к Вам я, конечно, хотел бы знать о всех сторонах Вашего существа. Но если что-то мне еще неизвестно, то это "что-то", даже если оно состоит из множества элементов, не может внести в мою душу и представление о Вас никаких колебаний, ибо основное и главное мне известно. А если я ошибаюсь, то это не имеет никакого значения до тех пор, пока Вы ко мне поворачиваетесь той стороной своего существа, которая мне нравится, которая влечет меня к поддержанию и укреплению наших взаимоотношений, таких, какие они есть. Если мне что-то перестанет в Вас нравиться, то я внесу поправку в свое представление о Вашем образе, но это нисколько не снимет той радости, которая у меня была до маленького разочарования. Если мне вообще вдруг покажется, что Вы не такая, какую я себе рисовал, то это тоже не заставит меня уничтожить Вас как образ, давший мне некогда радость и удовлетворение.
|