|
Наум Шафер. День Брусиловского Прощание с университетом
Стpаницы: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 |
Сильно омрачало моё настроение поведение папы. Он категорически был против моего предстоящего брака с Наташей. Дело в том, что в нашем роду я оказался первым, кто решился нарушить так называемую "чистоту крови" и выбрал себе в качестве невесты русскую девушку. Но уже потом, когда на зимние каникулы я привёз Наташу в Акмолинск, папа, увидя её, мгновенно разомлел и стал называть "доченькой". Ну а мама принялась уверять каждого встречного и поперечного, что её сын нашёл "счастливую натуру" и, главное, НЕ антисемитку. Весьма забавно всё это получилось. Но - благополучно и радостно.
29 марта 1955 года мы с Наташей зарегистрировались в Сталинском районном ЗАГСе города Алма-Аты. В отличие от Алика и Нины Устиновых, которым Университет ранее устроил показательную комсомольскую свадьбу, на наше бракосочетание начальство не обратило внимания. Мы скромно отметили это событие на открытой веранде ресторана "Казахстан", пригласив лишь одного Бруно Локка. Водки и пива не было. Мы пили только вишнёвый ликёр, закусывая какой-то вкуснятиной. На этот раз мой друг вёл себя с предельной вежливостью и тактичностью, не прибегая к назидательному "толковому словарю".
Итак, официально мы стали мужем и женой, но опять-таки, в отличие от любимых нами Алика и Нины Устиновых, не ушли из общежития и не пытались снять отдельную квартиру. Целомудренно жили порознь в разных комнатах общежития, но весь день проводили вместе. В те времена у пятикурсников во второй половине учебного года не было никаких лекций. Всё свободное время было рассчитано на писание дипломных работ. Утром мы с Наташей готовили общий завтрак или натощак отправлялись на Никольский рынок, покупали горячие ливерные пирожки и запивали стаканом цветной газировки, которая продавалась в специальных киосках. Затем пешком отправлялись в старое здание Пушкинской публичной библиотеки (примерно три километра от общежития) и там занимались каждый день. Я строчил дипломную "Проблемы искусства в творчестве Ильи Эренбурга", а Наташа корпела над подобной же работой под названием "Некоторые приемы создания художественных образов в романе Леонида Леонова "Русский лес"". Разные по содержанию, наши дипломные работы были в равной степени совершенно искренно направлены против буржуазной массовой культуры, которая возвышает плотские потребности над потребностями духовными.
Поразило резкое изменение отношения ко мне декана филфака Евгения Александровича Седельникова: поворачивал в сторону голову при моем приветствии, вынес выговор за отсутствие на каком-то факультетском собрании, а при распределении студентов на будущую учительскую работу даже сделал попытку разлучить нас с Наташей - предложил госкомиссии направить нас в разные сёла Шемонаихинского района Восточно-Казахстанской области.
Перед тем как официально опротестовать такую наглость, я, как всегда, решил посоветоваться с мудрым Бруно. Со свойственной ему прагматичностью мой друг чётко и прямо высказал такие предположения:
- Во-первых, твой Седельников, как и другие чинуши, держит нос по ветру, то есть является стопроцентным конъюнктурщиком. Пока ты дружил с Брусиловским, он тебя уважал и считал престижным для филологического факультета такое общение. А как только прекратилось это общение, ты для него превратился в круглый нуль, потому что знаменитый композитор от тебя отказался. А во-вторых, ему могло не понравиться, что ты отхватил лучшую девушку филологического факультета - вот он и решил вас разъединить.
- Ему-то что?
- Не говори, Наум. Может, он сам имел на неё виды.
- Мой друг, ты опять мелешь чушь.
- Не мелю. Знаю я таких старичков-профессоров, которые ухлёстывают за молоденькими студентками.
- Седельников не профессор и не старик. Ему не более тридцати лет.
- Тем более. Но ты, Наум, будь спокоен. Ты ведь знаешь, что у меня много претензий к советской власти. Но мужа и жену эта власть разлучает только в случае ареста. А при распределении на работу - ни в коем случае. Незыблемость семьи - одна из основ государственной политики СССР. Видишь, не такой уж я антисоветчик, если нахожу что-то положительное в системе. Так что в конечном итоге вы будете вместе прозябать в какой-нибудь захудалой деревеньке и сентиментально, со слезами на глазах, любоваться друг другом. Правда, музыку Баха и Генделя вы там не услышите. Зато услышите "Шумел камыш, деревья гнулись", да нет-нет н сами подтянете. Мудрено не спиться в глуши...
В принципе Бруно со своими щекотливыми рассуждениями оказался кое в чём прав. В скором времени выяснилось, что никто не собирается нас разлучать. Да к тому же вздорная мысль о нашем разъединении, возможно, муссировал не столько Седельников, сколько братья-лингвисты Кока-большой и Кока-маленький, с чьих занудных лекций я постоянно сбегал. Оба они были выходцами из Молдавии, и их раздражало, что я не хотел признавать в них земляков. А на филфаке постоянно царила деканская чехарда. Все трое - Седельников и оба Коки постоянно чередовались на посту декана, притом кто-то из них попеременно выполнял функции заместителя.
Стpаницы: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 |
|