|
И.Дунаевский, Л.Райнль. Почтовый роман. Переписка И.О.Дунаевского и Л.С.Райнль. 1949 год.
Правда, есть у меня такая возможность - договориться о моем переводе в Хотьковский научно-исследовательский институт (пригород Москвы). Был у нас научный работник оттуда, обещал мне свою протекцию. Но для этого мне необходимо самой съездить в Москву. В служебную командировку меня туда не пошлют, так как не хотят отпускать отсюда и прекрасно понимают, почему я рвусь в Москву. Значит, придется ждать отпуска - июля месяца. Но... есть еще одно "но", о котором придется говорить с Вами.
Ваши деньги на радиоприемник я получила, благодарю, на эту сумму можно купить очень хороший радиоприемник. И у меня большое искушение - поехать в город и выбрать там что-либо подходящее, я просто наголодалась по музыке... Но... есть ли смысл покупать сейчас радиоприемник, когда я чувствую, что здесь мне не жить? Перевозить радиоприемник - вещь очень сложная, продать его при переезде вряд ли удастся. А эта сумма как раз окупила бы мою июльскую поездку в Москву. Как быть? Предоставляю решение этого вопроса Вам, я подчинюсь, каким бы оно ни было. К сожалению, самостоятельно отсюда мне не выбраться. Даже если я пожертвую старым Другом пианино - мне некому его продать здесь, к тому же оно имеет непрезентабельный вид.
(Меняю перо и тему!)
Перечитала еще раз Ваше письмо. Вы несправедливы, когда говорите, что я уходила от Вас, изменяла Вам. Все обстояло несколько иначе. Последнее, что я получила от Вас в Москве (вместе с билетами в Колонный зал на Ваш концерт), была записка такого содержания: "О том, когда и где мы встретимся, я извещу Вас". Принадлежа к натурам довольно мнительным, всегда недовольным собою, я не хотела нашего знакомства, так как боялась, что Вы разочаруетесь во мне - проклятая застенчивость всегда мешала мне так свободно излагать свои мысли, как я это делаю в письмах. И учтите, что мне тогда не было 20-та лет, и я еще никого не любила! Не дождавшись никакого известия от Вас, я уверилась в правоте предполагаемого. Прошло несколько лет, я полюбила первой пылкой юношеской любовью, была счастлива и... испытала все муки и ужасы своей раздавленной, втоптанной в грязь любви. Когда-нибудь я расскажу Вам об этом подробнее. Тут-то я и написала свое отчаянное письмо Вам, человеку, который мог помочь мне уйти от моего унижения. Вы ответили мне, но... война разъединила нас, мое второе письмо повисло в воздухе. Потом, после войны, опять-таки я разыскиваю Вас, и мне бесконечно жаль, что Вы ответили мне на это письмо с таким большим запозданием - как многого могло не быть, если бы мы нашли друг друга раньше! И я в тот момент была такой энергичной, так жаждала жизни. Никто не верил, что у меня двое детей, и мои друзья находили, что я выгляжу лучше, чем до замужества. И вот - последние три года моего вторичного замужества и мой третий ребенок взяли и мое здоровье, и остатки моего обаяния (ибо оно все-таки признавалось за мной). Я послала Вам свое ужасное фото в надежде на то, что при встрече Вам будет приятно убедиться, что в жизни я несколько лучше. Но мои юношеские карточки, посланные Вам недавно, лишают меня этой надежды. И все-таки чем-то еще я привлекаю к себе некоторые сердца -
На закате ходит парень
Возле дома моего.
"Парню" лет 50 с гаком, у него жена, взрослая дочь, но он ведет себя как робкий, влюбленный юноша. Он стал здесь притчей во языцех, и мне не дают прохода подшучиваниями о нем. Но он вздыхает и молчит, и единственно, что позволяет себе, - зовет меня своей Радостью! Ну вот, я и отвлеклась в сторону!
Хотелось бы мне сейчас посидеть молча с Вами рядышком, плечом к плечу. Но помолчать можно и при встрече, а сейчас мне еще многое хочется сказать Вам.
Странный народ мужчины - Вы пишете, что если бы я могла добиться для себя хоть кусочка хорошего человеческого счастья, то только тогда, при удобном случае. Вы могли бы зажечь мои губы поцелуем и прижать [меня] к себе нежно и страстно. Но если это так, то такого случая никогда не будет, могу сказать об этом заранее. Я никогда де бросалась словом "люблю" и Вам сказала его второй раз в жизни, почти через десять лет после первого раза. О каком же еще счастье может быть речь?
Но если бы даже и случилось это чудо, если бы я полюбила мужчину, принадлежала ему, то никакой другой мужчина не смог бы зажечь ни моих губ, ни крови своими самыми страстными поцелуями, да я бы и не допустила этого! Я могла бы обменяться беглым, дружеским поцелуем, но он бы не затронул никаких других моих чувств.
Я вообще собираюсь серьезно рассердиться на Вас: письма Ваши все остаются неоконченными, обещания окончить в следующий раз - невыполненными, даже в упор поставленные вопросы остаются без ответа. А ноты - в частности. "Вольный ветер"? Приподнимите занавес, дайте хоть взглянуть на Вашу жизнь, работу. И, пожалуйста, не обещайте того, чего не можете выполнить!
|