Так случилось, что я полтора года занимался композицией у известного нашего педагога Брусиловского. Это было в начале 50-х годов. В то время был такой оперный певец - Мельцанский Владимир Леонидович. Он у нас в университете вел кружок музыкальной самодеятельности. А Брусиловский в это время исполнял обязанности художественного руководителя филармонии. Нами была подготовлена для конкурса концертная программа, куда Мельцанский включил два вальса. Один старинный, "Амурские волны", и другой, "Вечерний вальс", который принадлежал мне. Он исполнялся нами безымянно. И когда жюри подводило итоги, Брусиловский обратился к Мельцанскому: "У вас хорошо прозвучали "Амурские волны". Свежо. Но вам свойственен и какой-то творческий поиск. Вы нашли незнакомый старинный вальс, который произвел приятное впечатление:" А я стою здесь же. Рядом. "Евгений Григорьевич, этот вальс сочинил я". Он на меня так посмотрел через плечо: "Молодой человек, что вы так скромничаете?! "Амурские волны" сочинили тоже вы"! У меня слезы на глазах, от того что он не верит. И он сам как-то засмущался от этого, засуетился. Я еще тогда не знал, кто он такой. Рядом с ним сидел композитор с поврежденным глазом, потом я понял, что это Жубанов. И Брусиловский стал что-то быстро диктовать женщине, потом протягивает мне этот листок. Могу вам показать, я до сих пор его храню. На нем его адрес и номер телефона. Он протягивает его мне и говорит: "Знаете, вы можете очень легко подтвердить свое авторство. Если вы сочинили этот вальс, значит, у вас есть что-то другое. Покажите". Я не сразу к нему пошел. Долго колебался. Брусиловский для меня был богом. Если бы не Володя Щербаков! Есть такой известный художник алматинский. Он буквально насильно меня притащил к его дому, "сопроводил" до двери, нажал на кнопку звонка и убежал. Брусиловский открывает. Как сейчас помню, он стоял в пижаме, деваться мне было некуда. Что было дальше - это длинный разговор. Я когда-нибудь все опишу, как к нему приходил, как мы занимались и почему в конечном итоге мы разошлись.
А закончилось все так. Через полтора года он мне дал очередное задание: "Вот здесь и здесь исправьте, и принесите ЭТО вместе со справкой об отчислении из университета. Я для вас уже зарезервировал место в свердловской консерватории. Здесь вам делать нечего". Я - в полном недоумении! Мне до окончания филфака остался один год! А Брусиловский меня провожает до порога и говорит: "Значит, принесете мне это вместе со справкой об отчислении из университета или вообще больше ко мне не приходите". Он хотел убедиться в том, что это действительно для меня серьезно. Помню, целую неделю я провел в кошмаре. Задание я тщательно выполнил, переписал на чистый нотный лист. А на последнее - не мог решиться. Всего год до окончания! Это было мне не по силам: И все. На этом пути наши разошлись. Потом, много лет спустя, когда я стал кандидатом филологических наук, у нас была уже другая встреча. Но я об этом даже говорить не хочу. Я не оправдал его надежд. Он, очевидно, решил, что я по отношению к нему поступил по-свински. Он потратил на меня полтора года - неизвестно зачем и для чего.
Но неожиданно моя музыка воскресла. Два года назад Люда Топоркова, заслуженная артистка РК Гульнар Хамзина решили исполнить некоторые мои музыкальные произведения той поры. Они подготовили очень большую программу, и 5 февраля был довольно большой концерт в музыкальной школе Астаны. Затем наши павлодарцы решили повторить все это здесь. К моему полнейшему изумлению зал драматического театра был заполнен до отказа. Но это так, дань прошлому. Я музыкальный период вычеркнул из своей жизни. Считал, что с определенного периода времени состоялся как филолог. Но оказалось, что ничего не надо было вычеркивать. Конечно, я не достиг совершенства. Но понимаете: Я до сих пор не знаю, правильно ли я поступил, ослушавшись Брусиловского, или нет?