Наум Шафер. День Брусиловского

Великое преображение Еркегали Рахмадиева

Нынешние либералы любят поиздеваться над деятелями искусств, которые иногда творят, так сказать, "по социальному заказу". Они не хотят знать, что если подобный "заказ" совпадает с мировоззрением творца, готового пополнить вклад в общенациональное дело, то это заслуживает высшей похвалы. Разве Гёте и Моцарт, Пушкин и Чайковский, Маяковский и Шостакович отвергали такие "заказы"? И Рахмадиев ясно и точно излагает свою позицию на этот счет:

"В этой связи хочу заметить, что практически все первые оперы Брусиловского сделаны по заданию руководства, как сейчас принято говорить, по "заказу". Теперь это слово приняло чуть ли не ругательный оттенок у малокультурных типов – это де давление, губящее талант, сковывающее волю, не дающее простор мысли, вдохновению... Такие демагоги однозначно толкуют это слово. А если понимать "заказ" как просьбу, поручение руководящих деятелей к художникам, деятелям искусства художественно отразить ту или иную сторону жизни народа или страны, актуальную сегодня и необходимую вообще для развития искусства и культуры, то это уже – высокое доверив к ним, высокая оценка их профессионализма, их таланта. И, следовательно, художник, выполняя такой "заказ", выполняет свой долг не только перед искусством и культурой, но и перед народом, страной, нацией".

Несомненно, что Рахмадиев утвердил перед собой не только цель, но и принцип. Поэтому рискнул открыто сказать то, о чём не рискнули даже заикнуться другие. С гражданским мужеством он изрёк, что если бы Брусиловский не принял "социального заказа", то расцвет казахстанского искусства затянулся бы на долгие годы. Именно благодаря Брусиловскому смогли проявить свой талант люди, которые при других обстоятельствах творчески погибли бы:

"В частности, об операх Брусиловского "Кыз Жибек", "Жалбыр" и "Ер- Таргын". Время поставило задачу – приобщать народ к жанрам профессиональной музыки, в данном случае, к опере. Брусиловский мог бы создать оперу на любую тему, но у казахского народа не было возможности сразу воспринять этот жанр и необходимо было приучать людей к опере через привычную музыку – песни. И только профессионально подготовленный композитор, каким являлся тогда один Брусиловский, мог справиться с этой глобальной задачей, и он блестяще её решил. Не будь этих опер, возможно, не было бы Декады 1936 г. в Москве. Не было бы этой декады, может быть, никто и не заметил бы таких ярких народных талантов, как Куляш Байсеитова, Курманбек Жандарбеков, Манарбек Ержанов, Канабек Байсеитов, Урия Турдыгулова и многих других, кто проявил себя на этой декаде. Можно ли после этого говорить, что "заказ" задавил талант, сковал волю и т.д. этих великих деятелей нашей культуры?"

Если уж до конца расшифровывать смысл сказанного, то неизбежно придёшь к выводу, что во всех сферах музыкальной культуры Казахстана навсегда заложен реально ощутимый отпечаток личности Евгения Григорьевича Брусиловского. Представляю себе, как агрессивно заиграет кровь у нынешних демократов и либералов, беспрерывно долдонящих о насилии государства над творческой личностью, когда прочитают дальнейшие рассуждения прозревшего ученика Брусиловского.

"А если говорить шире,- продолжает Рахмадиев,- без этих "заказных" опер вообще, возможно, опера не зародилась бы или не прижилась, ибо внедрение новых жанров художественного творчества, бытующих в цивилизованном мире, в нашу многовековую традиционную музыкальную культуру - дело очень непростое. Поэтому поручение правительства, блестяще выполненное Брусиловским – это зарождение основ нового в искусстве. Всякое же новое всегда нуждается в опоре, поддержке, пропаганде и, если хотите, для начала даже в таком "насильственном" подходе".

Что же случилось после распада СССР? С истинным гражданским чувством Еркегали Рахмадиевич перечисляет факты, свидетельствующие о деградации национального искусства, побуждая нас всех к дальним расчётам, чем всё это может кончиться:

"Вот сегодня мы, композиторы, хотим писать оперы и умеем это делать, но ни оперы, ни наше умение никому не нужны, никто нам не заказывает. Больше того, уже созданное нами остаётся невостребованным и без всякой поддержки. Вот уже лет десять на сцене нашего оперного театра не поставлено ни одной премьеры, а балет Тлеса Кажгалиева все десять лет лежит, как говорится, писал "в стол". Ни балет не увидел света рампы, ни зрители эстетически не насладились, ни музыкальная культура не обогатилась. Даст ли это композитору вдохновение? И не убьёт ли его талант?"

Если вы заметили орфографическую, стилистическую или другую ошибку
на этой странице, просто выделите ошибку мышью и нажмите Ctrl+Enter