|
Наум Шафер. День Брусиловского Педагогическая практика и... роковой разрыв
Стpаницы: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |
- Таким образом, - заключил композитор, - у вас теперь должен полностью измениться режим. В понедельник вы по-прежнему у меня, а по вторникам, средам, четвергам и пятницам вы у Тифтикиди. На личные дела у вас остаются суббота и воскресенье. Но и эти два дня я советую употребить на подготовку к Свердловску.
- Ну а как же университет? - с тоской спросил я.
- Какой университет? В августе вы должны уже быть в Свердловске. Вот какой должна быть ваша главная доминирующая мысль. Сейчас конец марта. Неужели не понимаете, что у вас в запасе остаётся всего четыре месяца? Тут дорог каждый день, каждый час. Вы должны успеть фундаментально подготовиться. Ведь вас готовы принять без диплома об окончании музыкального училища. - Композитор повертел перед моим носом письмом с конвертом и категорически изрёк: - В общем, так. К следующему понедельнику вы приносите мне справку об отчислении из университета. И заодно начисто перепишете "Ветку Палестины". Её давно дожидается Эра Епонешникова. Гордитесь этим. И если хотите, то можете сделать дарственную надпись. Ей это будет приятно, а вам, если не ошибаюсь, вдвойне.
- Ну а как же всё-таки университет? - едва не прохныкал я. - Ведь остался всего один год до окончания... Может быть, всё-таки закончить, а потом уж... Выходит, я зря проучился четыре года?
- Ну вот что, милейший, - с напором произнёс композитор. - Я вас сейчас испытываю на монументальную прочность. Если сочинительство музыки для вас главная цель в жизни, то с университетом расстаться нужно немедленно.
И далее, почти не заикаясь, он стал припоминать наши прошлые встречи. Сказал, что вначале не решался дать однозначную оценку моему творчеству, а теперь уже ни в чём не сомневается. Вспомнил, что когда я показал ему "Бар-Кохбу", сочинённую в десятилетнем возрасте, то он уже тогда понял, что это - от Бога, но решил на всякий случай промолчать, чтобы не выдать преждевременно аванс.
- А сочинили ли вы нечто литературное на таком же уровне в десять лет? А в двадцать? Да, ваши работы о Толстом и Эренбурге весьма интересны, но я воспринимаю их прежде всего, как свидетельства вашего широкого кругозора и именно за это их и ценю. Помните, как я вам объяснял, почему некоторые талантливые композиторы преждевременно исписываются и беспрерывно занимаются самоповторением? Потому что они варятся в собственном соку, мало читают, не ходят в театр, не интересуются живописью, уходят в сторону от социальных проблем и тем самым лишают себя размышлений о сущности нашего бытия. И их творчество чахнет, потому что нет подпитки. А у вас она есть. Значит, вам суждено творческое долголетие в музыке. Вы постоянно будете увлекаться новыми идеями, которые приведут к очередным художественным открытиям.
Я стоял и впитывал каждое его слово, потому что прежде он довольно скупо оценивал характер моего дарования. А сейчас его понесло. Он говорил, что в моём творчестве содержится внутреннее бунтарство против современных стандартов, и это особенно ощущается в выборе тематики. Говорил, что мне в равной степени удаётся и оперная ария, и бытовая танцевальная мелодия, и камерный романс, и эстрадный шлягер, и массовая песня. Мне даже неловко всё это воспроизводить, но что я могу поделать, если у него сорвалась и такая фраза:
- У Прокофьева никак не получается массовая песня, а у вас таки да, и она органично сочетается со всем остальным, что вы делаете.
- Вы хотите сказать, - испуганно отреагировал я, - что мне удаётся то, что не удаётся Прокофьеву?
- Нет, мой наивнейший, - осадил меня маэстро. - По сравнению с Прокофьевым вы пока никто. Я просто хотел сказать, что вы равноценно работаете в разных жанрах и поэтому вам необходимо получить высшее музыкальное образование, чтобы не прибегать к помощникам, в особенности по части оркестровки. Вы должны научиться самостоятельно доводить до конца все замыслы, а не просить милостыню, как нищий. Вы ведь внутри сказочно богаты, но не в состоянии распорядиться своим богатством. Я это чувствую по вашим нотным рукописям. Внутри у вас всё звучит ярче и сильнее, чем это зафиксировано на нотных линейках. Сознайтесь: так или не так?
- Так, - честно ответил я.
- Ну вот видите... Поверьте: если бы вы просто сочиняли красивые песенки и романсы с более или менее приличным аккомпанементом, это тоже было бы хорошо, и я не настаивал бы на необходимости консерваторского образования. Но вы прирождённый симфонист и оперный драматург. Вам надлежит технически укрепить природное дарование. Жалко, очень жалко, если оно пропадёт. Не отвергайте идеальную форму своего спасения! Итак, через неделю жду переписанную начисто "Ветку Палестины" и справку об отчислении из университета! Всё! Идите!
Когда я спускался с лестницы, то услышал, что снова распахнулась запертая дверь и в спину мне полетело твёрдое, безжалостное и безапелляционное:
- Без справки об отчислении из университета больше сюда не приходите никогда! Вы поняли? Никогда!
... Я шёл по проспекту Сталина, ничего не видя перед собой и боясь осознать, что к этому дому не буду приближаться на протяжении нескольких десятилетий, и лишь где-то во второй половине 80-х, когда маэстро уже не будет в живых, я со щемящим чувством подойду к нему, чтобы прочитать на мемориальной доске: "В этом доме жил и работал …".
Стpаницы: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |
|