И.Дунаевский, Л.Райнль. Почтовый роман.

Переписка И.О.Дунаевского и Л.С.Райнль. 1951 год.

Не подумайте, что это пристрастное мнение, нет, я просто считаю, что у меня неплохой вкус. Я радуюсь Вашим успехам и горжусь ими, Вами и нашей необычной дружбой. Эта дружба делает меня лучше, так как я не могу обмануть Ваше доверие. Я даже не могу решить, кто прекраснее: Дунаевский-музыкант или Дунаевский-человек. Вернее - оба. Не улыбайтесь, это не ослепление, которое помешало бы мне увидеть некоторые Ваши слабости. Но мне до сих пор удивительно то, что Судьба свела наши дороги вместе и что Вы стали так близки и дороги мне. Понимаете ли Вы это, чувствуете ли всю глубину этого? Мне не хочется бросаться словами, но мне кажется, что я могла бы пожертвовать для Вас жизнью. И если бы больше существовало на земле таких отношений, - мир во многом бы выиграл.

Знаете, я писала Вам об этом и раньше - об очень странном и хорошем ощущении: каждый раз, когда я слышу Вашу песню, музыку или хотя бы музыкальную фразу, я воспринимаю это как Вашу улыбку, дружеское приветствие, адресованное мне. И такое приветствие Вы шлете мне каждый день!

Ну а теперь - прыжок в сторону. Не хотелось мне писать об этом, да приходится. Задержала я свой ответ потому, что за это время произошло очень неприятное для меня событие, да и уральская весна вызывает у меня сильную физическую слабость. Может быть, это реакция на все пережитое? Не знаю, но если бы сейчас вдруг вернулись те ужасы, которые пережиты совсем недавно, - мне кажется, у меня не хватило бы сил на борьбу. И подумайте только! Вы в 38 лет были полны сил и энергии, а я в 34 года уже устала. Правда, говорят, что старят человека не годы, а горе, а этого добра в моей жизни было в избытке.

Так вот, после того как я и моя подруга по несчастью получали в течение почти целого года 20 процентов надбавки к зарплате, оказалось, что нам ее выплачивали ошибочно. По фактическому положению вещей это несправедливо и, конечно, материально тяжело. Когда имеешь что-либо и теряешь - это труднее, чем не иметь совсем. Но факт остается фактом. Хорошо еще, что не удерживают за ранее выплаченное. Правда, я написала в Главк письмо и заявление с просьбой о переводе меня в Хотьково или увольнении из системы МЭП вообще. Но это, конечно, ни к чему не приведет.

Вы продолжаете настойчиво спрашивать, почему я не ответила на то место Вашего письма, где Вы предлагаете мне свою материальную помощь. Так ведь? Но что я могу сказать? Только в самые отчаянные моменты повернется мой язык с просьбой о помощи, да и то с трудом и со стыдом. Всякие трудности ведь относительны. Во время войны картофелина в супе и кусок деревенского ржаного хлеба казались нам лакомствами. Сейчас тоже приходится соразмеряться со своими возможностями. Трудности в том что дети растут, растут и их потребности. А знаете, почему я раньше избегала встречи с Вами? Мне было стыдно своего костюма. Из войны мы вышли совершенно раздетыми и разутыми. Правда, и сейчас еще многого нет, но как же иначе прожить на 1000, вернее, 800 рублей в месяц, платя из них еще за квартиру и дрова? А мы выжили только потому, что я никогда ни на кого не надеялась, кроме себя самой. Еще в студенческие годы, когда у нас в семье случилось несчастье и тетка предложила мне свою помощь, я отказалась и прожила на одну стипендию, несмотря на детство, полное довольства. Разве спрашивают голодного - будет ли он обедать? Я ценю Вашу щепетильность и благодарна Вам за нее, но давайте больше не поднимать этого вопроса. Просить я Вас могу только в действительно отчаянную минуту, но я разрешаю Вам (царская милость!) иногда помогать мне без просьбы с моей стороны. Но чтобы это было не часто и являлось бы для меня приятной неожиданностью, а не системой, могущей принести только вред, так как привыкнуть к хорошему гораздо легче, чем наоборот.

Ну, кажется, я благодарна расстоянию, разделяющему нас, и ночной темноте, скрывающей мои горячие уши от Вашего взгляда. Но письмо это я все-таки отправлю!

Моя надежда попасть в этом году в Москву совсем пропала. Жаль московского паспорта!

Недавно где-то у Джека Лондона прочла о том, что Омар Хайям никогда не написал бы свои стихи, если бы не жил на Гавайских островах. Мне кажется, что это очень верная мысль, и бытие определяет у человека не только сознание.

Очень хочу получить хоть что-либо из "Сына клоуна". Я совершенно не имею представления о нем.

На этом письмо кончаю, так как сейчас очень поздно, а завтра рабочий день. Да мне сразу и не уснуть, так как письмо меня взволновало. Я и хочу отправить его, и не хочу. Но, наверное, отправлю.

Если вы заметили орфографическую, стилистическую или другую ошибку
на этой странице, просто выделите ошибку мышью и нажмите Ctrl+Enter