Исаак Дунаевский в гостях у Михаила Булгакова. Пьесы для фортепиано.

Дунаевский и Булгаков (вступительная статья)

..."пустячки, которые я когда-то дарил Зине для домашнего употребления..."

Зина - это Зинаида Сергеевна (Александровна) Дунаевская (Михайлова), вторая жена композитора, балерина, принимавшая участие в спектаклях Касьяна Голейзовского... Вот тут опять все застопорилось, потому что в ЦГАЛИ ничего нельзя было найти. Вернее, там были фортепианные произведения, посвященные Зинаиде Сергеевне ("Playera", "Адажио"), но они явно предназначались для серьезного концертного исполнения. Возникла мысль: "пустячки" как семейная реликвия могут храниться у старшего сына композитора.

Последние недостающие вещи я нашел при довольно забавных обстоятельствах. Персон меня напутствовал:

- Если Геня вас допустит к рукописям своего отца, будьте очень внимательны... А то пролистнете ноты и не догадаетесь, что они посвящены Зине. Имейте в виду, что Исаак Осипович обожал наших меньших братьев и делал на нотах надписи типа "Моему дорогому Шарику" или "Моему золотому Тузику". Так что будьте внимательны!

И вот я на Кутузовском проспекте - в гостях у Евгения Исааковича Дунаевского... Передо мной кипа рукописей: партитуры симфонических произведений, клавиры песен, произведения для скрипки, фортепиано... Я еще и не успел приступить к разбору, как сразу же (иногда бывает и такое!) заметил надпись: "Моей золотой Бобочке"... Мгновенно выбегаю в прихожую к телефону и, не отдавая себе отчета, что Евгений Исаакович может меня услышать и, чего доброго, обидеться за маму, кричу в трубку:

- Давид Михайлович, вы ошиблись! Исаак Осипович звал свою жену не Шариком и не Тузиком, а Бобиком!

- Тоже мне, нашли ошибку, - хладнокровно ответил Персон, что-то прожевывая (видно, я оторвал его от обеда). - Разве Шарик - это не Тузик? И разве Тузик - это не Бобик? Я еще, слава Богу, не потерял память... Поздравляю с находкой! - и положил трубку.

Евгений Исаакович любезно позволил мне снять копии с двух прелестных фортепианных миниатюр, посвященных его матери: "Кукольный марш" и "Бобочкин менуэт". Пьесы показались мне необычайно интересными для репертуара музыкальных школ, и вторые копии я тут же отправил в музыкальную школу имени И.О. Дунаевского.

Ну теперь вроде бы все - основной материал оказался собранным. Но из музыкальных набросков к "Рашели" пока удалось найти лишь эскизы к увертюре. В РГАЛИ хранятся два нотных листа (ф. 2062, оп.1. ед. хр. 390), свидетельствующих, что Дунаевский тщательно продумал план, структуру и общий настрой оперы. На одном листе рукою композитора написано: "Увертюра к опере "Рашель" начинается с ошеломляющего фортиссимо малых барабанов с тарелками в таком ритме <приводится партия малого барабана. - Н.Ш.>, постепенно переходящего в..." Далее следует небольшой фортепианный эскиз в маршевом ритме. Этот же эскиз зафиксирован и на другом листе. Здесь он имеет более завершенный вид, поэтому есть смысл привести его полностью:

Декоративно-грозный "фанфаронский" характер темы с ее яркой мелодической рельефностью и динамической напористостью в развитии не оставляет сомнения, что перед нами - тема прусских кирасиров.

Повторяю: не все наброски к "Рашели" удалось найти. Но об одной счастливой находке следует рассказать особо.

Помните, читатель, запись из дневника Елены Сергеевны Булгаковой? Цитирую вторично: "Дунаевский <...> импровизировал польку, взяв за основу несколько тактов, которые Михаил Афанасьевич выдумал в шутку, сочиняя слова польки". Незначительная информация? Но ведь получается... Получается, что Дунаевский играл не свою польку из оперы "Рашель", а польку, сочиненную самим Булгаковым! Неужели, отзвучав, она улетучилась в воздухе?

Почти весь архив Булгакова сосредоточен в отделе рукописей Российской государственной библиотеки. Мне уже доводилось там работать, когда я подготавливал для печати оперные либретто писателя... А что если провести личную "инвентаризацию" и заново внимательно перечитать всю опись фонда № 562?

Есть какая-то магия в повторном чтении бесстрастных перечислений давно знакомых опусов. Всегда находишь что-то новое - как при повторном чтении "Войны и мира"... Вот и сейчас полыхнуло: И.О. Дунаевский, эскиз польки из оперы "Рашель", картон 61, единица хранения 1... Интересно, где же были раньше мои глаза?

Теперь понятно, почему наши булгаковеды не обратили внимания на скромную единицу хранения: они решили, что полька принадлежит Дунаевскому. Между тем это - первозданная мелодия Булгакова. Сенсация! Дунаевский записал не свою импровизацию, а именно мелодию Булгакова - причем в "чистом" виде, без каких-либо попыток хотя бы элементарно гармонизировать ее. Вот она:

Если вы заметили орфографическую, стилистическую или другую ошибку
на этой странице, просто выделите ошибку мышью и нажмите Ctrl+Enter