Наум Шафер. День Брусиловского

Анкета Маркса

Брусиловский всегда возвращал мне мои нотные рукописи. Поэтому я тщательно скрывал от него, что все фрагменты "Печорина" потихоньку перекочёвывают к Мельцанскому, а у меня остаются лишь черновики. Понимал, что это Брусиловскому, мягко выражаясь, не понравится. Но, с другой стороны, как у всякого автора, у меня были свои амбиции. Брусиловский меня обучал, а Мельцанский - исполнял. Какой же автор не клюнет на крючок желанного исполнителя? Заранее скажу, что за своё легкомыслие я был впоследствии жестоко наказан. Конечно же, Мельцанский мне ничего не вернул. Оперу "Печорин" он так и не поставил, хотя в 1956 году он получил от меня все недостающие номера и сцены. Я тогда учительствовал в одном из отдалённых районов Восточного Казахстана и не мог до него добраться. А потом, в годы аспирантуры, когда я снова временно жил в Алма-Ате, он уклонялся от встреч со мной, да и я, если честно признаться, не особенно их искал, потому что целиком погрузился в сочинительство диссертации о романах Бруно Ясенского и боялся, что эти встречи помешают мне стать кандидатом филологических наук. Ну а когда я заполучил искомую степень и понял, что всё это ерунда по сравнению с судьбой моей оперы, то принялся разыскивать следы бедного "Печорина". Увы, к этому времени Владимир Леонидович Мельцанский уже ушёл из жизни, и следы катастрофически затерялись. Моя душевная боль оказалась предвестницей будущей старческой физической боли в суставах. Потерять клавир целой оперы в трёх актах и семи картинах! Эта мысль была непереносима... Мои многолетние поиски наследников Владимира Леонидовича ничем не закончились. Даже оперные певцы, с которыми он вместе выступал на сцене (например, Ермек Серкебаев), не могли сообщить мне ничего конкретного. Был человек - и нет его. Был непременный участник (пусть не в главных ролях) всех престижных спектаклей государственного театра оперы и балета имени Абая - и не осталось даже его имени в истории этого театра. И когда я уже полностью смирился с потерей клавира, вдруг 17 мая 2004 года получаю следующее электронное письмо - отклик на одну из моих интернетовских публикаций, где упоминалось имя Мельцанского:

"Здравствуйте.

Из рассказов моих родителей, все, кто носит фамилию Мельцанский,- наши родственники. В нашей родне всегда были музыканты и певцы - как просто любители, так и профессионалы. Я и сам играю на гитаре, как и мой отец. По тем же рассказам моих родственников, наша фамилия существует в России вот уже три века, и корни её ведут из Польши.

Вот в принципе и всё, что я знаю. Увидев родную мне фамилию, мне стало интересно: может быть, это мой родственник? Мой дядя, брат моего отца, поёт в церковном хоре всю свою жизнь, а закончил он Гнесинку.

Хотелось бы мне всё-таки узнать о Владимире Леонидовиче побольше. Моя бабушка мне рассказывала, что в нашей родне по отцовской линии были попы, мои прадеды. Так вот - одного из них звали поп Леонид, а служил он в Кунцево (ныне район г. Москвы).

Жду ответного письма...

Мельцанский Андрей Михайлович".

Далее был указан почтовый адрес.

Начавшаяся переписка оборвалась после того, как я спросил Андрея Михайловича, не известно ли ему что-либо о клавире оперы "Печорин". На два моих письма он не ответил. Я стал измышлять различные версии по поводу его молчания, но не буду предавать их гласности, потому что не уверен в своих предположениях.

В чём же тогда смысл публикации письма Андрея Михайловича в данной книге?

Как я упомянул выше, имя Владимира Леонидовича Мельцанского, скромного, но активного деятеля музыкального искусства, невозможно найти ни в одном справочнике. Так пусть хоть в этой книге будет что-то запечатлено о нём и о его (правда, не совсем доказанной) родословной. Но лично для меня главным является другое. Если бы не Владимир Леонидович, то книга "День Брусиловского" никогда не была бы написана. Благодаря ансамблю Мельцанского, исполнившему перед великим маэстро "Вечерний вальс", мне выпало нежданное счастье стать одним из его учеников. Вечная память Вам, дорогой Владимир Леонидович! Не сомневаюсь, что вы действительно хотели реализовать на сцене моего "Печорина", и не ваша вина, что клавир исчез вместе с другими вашими реликвиями. Что поделать! Не все родственники похожи на Андрея Михайловича. Многие выбрасывают на мусорную свалку то, что считают ненужным хламом... Они живут нынешним днём, и до родословной им нет никакого интереса.

К счастью, у меня сохранилась полностью рукопись либретто, которое я закончил в апреле 1954 года, то есть месяц спустя после разрыва с Брусиловским, и по нему и по сохранившимся нотным черновикам и наброскам я в последующие годы восстановил главные номера из оперы. И нашлись замечательные вокалисты, которые несколько десятилетий спустя дали им новую жизнь на концертной эстраде и записали на лазерные диски. Считаю долгом назвать их имена: Гульжан Каирбекова, Станислав Козлов, Андрей Корчевский, Клавдия Кузьминская, Татьяна Кустова, Гульнар Хамзина, Жанат Шибыкбаев... Для меня это было дорого ещё и потому, что музыка из "Печорина" демонстративно зазвучала тогда, когда в нашем быту нагло воцарилась низкая и пошлая попса.

Если вы заметили орфографическую, стилистическую или другую ошибку
на этой странице, просто выделите ошибку мышью и нажмите Ctrl+Enter