|
Наум Шафер. День Брусиловского Несостоявшийся дуэт
Стpаницы: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |
Снова напоминаю: единственный час по понедельникам у Брусиловского делился на две неравные половины: минут сорок уходили на литературно-общественную тематику и всего пятнадцать-двадцать минут на разбор моих музыкальных опусов. Временами у меня возникали опасения, что я ему интересен не как молодой композитор, а просто как собеседник. А мои сочинения - это так, приложение ко всему прочему… Ведь даже в процессе разбора моих опусов Евгений Григорьевич мог отвлечься и вставлять едкие реплики, не относящиеся к делу. Например:
- Вы явно запутались между демократизмом и либерализмом. А ведь это - разные вещи.
Или:
- Вы абсолютно утратили ощущение специфики времени, вы живете в выдуманном мире.
Или (с неприкрытой резкостью):
- От пустого разглагольствования всегда остается смрадный осадок.
Проверяя, насколько интенсивно я выбирался из выдуманного мира в реальный, он подчас мог задать неожиданный вопрос:
- Согласны ли вы с концепцией Симонова в "Литературной газете" по поводу дискуссии об изучении творчества Маяковского?
Или:
- Посмотрели ли вы итальянский фильм "Под небом Сицилии"? И получили ли вы при этом компенсацию после очередного просмотра ваших любимых "Кубанских казаков"?
Или:
- Может быть, вы мне объясните, что сейчас творится в Индо-Китае? Никак понять не могу…
Ах, хитрец! Никак понять не может… Это я-то должен ему объяснить?!
Но перейду к нашим музыкальным занятиям. Я намеренно их отделил от всего остального, поскольку записки мои не хронологические, а сгруппированы по тематике. В тот день, когда я впервые оказался в рабочем кабинете Брусиловского и получил отповедь за Гончарова, музыкальная тема почти отсутствовала в нашем разговоре. Но в следующий понедельник мне пришлось пережить один неприятный момент. Композитор пригласил меня к роялю и предложил сыграть что-нибудь из своих сочинений или просто поимпровизировать… Видать, я сильно переменился в лице, потому что Евгений Григорьевич быстро сказал:
Ладно, я сам…
Он стал наигрывать мои вещи, одновременно комментируя их. Детали дальнейших занятий уже сместились в моей памяти, перемешались, многое забылось, но первый "разбор" запомнился во всех подробностях, поэтому и воспроизведу его более конкретно.
Начал он со "Студенческого вальса":
- Ну тут я задерживаться не буду. Вы просто честно отдали долг своему студенчеству, представив его в разовом цвете. Обычное явление… Жизнь хочется увидеть в реальности такой, какой она бывает в нашем воображении. Возможно, вас спровоцировали стихи - кстати, довольно банальные… А вот "Отпусти меня, родная" значительно лучше. Это и понятно: грех писать плохую музыку на некрасовские стихи. Вы тут сумели соблюсти художественный такт, используя краски русского национального мелоса. При всей подражательности - получилась самобытная песня. В какой - то степени повторилась история с "Вечерним вальсом". Подражая, вы умеете оставаться самобытным. Но фактура… фактура… Ваш аккомпанемент явно отстает от вашего мелодического дара. Сознайтесь: вы неважно играете на фортепиано.
Пришлось сознаться, при каких обстоятельствах я брал уроки фортепиано у акмолинской пианистки Раисы Исааковны Горешник - сначала у нее на дому, а потом - в музыкальной школе. Все домашние задания - практические и теоретические - я выполнял дома на… балалайке.
Как? Как? - переспросил Брусиловский. - На балалайке?
И я стал рассказывать, что из себя представлял послевоенный Акмолинск 40-х годов: неухоженные и неасфальтированные улицы; базар - в самом центре города, почти впритык к городскому саду, куда со всей области съезжались расхристанные грузовики и телеги, запряженные лошадьми, быками и верблюдами; обилие саманных постоялых дворов для колхозников; дома жилые и служебные, - сплошь одноэтажные, за исключением Почтамта, Управления железной дороги, Женской средней школы № 1 имени Кирова, да парочек двухэтажных деревянных строений на Революционной улице… На весь город - всего три или четыре пианино: одно - в театре, другое - в школе Кирова (там, кстати, в подвале потом и обосновалась музыкальная школа), третье - на квартире пианистки Раисы Исааковны Горешник, четвертое (если оно было) - неизвестно где… Ну как я мог совершенствоваться в игре на фортепиано и выполнять домашние задания? Пришлось прибегнуть к балалайке…
- Ну и оригинал! - воскликнул Брусиловский. - А знаете, вы мне сейчас подкинули очень интересную мысль. Тут у меня один студент плоховато играет на рояле. Я ему посоветую, чтобы он почаще тренировался на домбре, авось станет приличным пианистом.
Стpаницы: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |
|