|
Книги и работы Н.Шафер. О так называемых "блатных песнях" Владимира Высоцкого
Обчистили, как глухой ночью на просторах Бирюлева-товарного".
Заметили, как работают наши таможенники? Точь-в-точь как герои Высоцкого: "ласково" и "тепло".
Но чтобы меня, упаси боже, не обвинили в святотатстве, спешу тут же указать на фактическую разницу. В одной из блатных песен Высоцкого герой, оказывается, очищает чужие карманы, исходя из христианского чувства любви к ближним:
Бандит же ближних возлюбил, души не чая,
И если что-то им карман отягощает,
Он подойдет к ним, как интеллигент,
Улыбку выжмет и облегчает ближних
За момент.
Что, нет разницы? Но дальше-то, дальше:
А если ближние начнут сопротивляться,
Излишне нервничать и сильно волноваться, -
Тогда бандит поступит как бандит:
Он стрельнет трижды и вмиг приводит ближних
В трупный вид.
Вот такого на наших таможнях никогда не бывает. Даже в виде исключения. Значит, разница - огромная.
Истины ради нужно сказать, что среди подобных "интеллигентных" уголовников попадаются и порядочные лицемеры: делают одно, а говорят - другое. В песне "Формулировка" герой вначале честно называет вещи своими именами:
А на разбой берешь с собой
Надежную шалаву,
Потом за грудь кого-нибудь
И - делаешь Варшаву.
Признаться, я не особенно силен в воровском жаргоне и затрудняюсь точно объяснить, что значит "делать Варшаву". Впрочем, какая-то мысль у меня мелькнула, но выскажу ее чуть позже. А теперь обращаю внимание на то, как наш разбойник изворачивается в суде и не хочет признать формулировку о грабеже:
Не отрицаю я вины -
Не в первый раз садился.
Но написали, что с людьми
Я грубо обходился.
Неправда! Тихо подойдешь,
Попросишь сторублевку.
Причем тут нож? Причем грабеж?
Меняй формулировку!
А ведь недавно сам говорил, что идет "на разбой"... Но каковы претензии на "интеллигентность"! И откуда уголовник усвоил, что грабить своих сограждан следует только по-интеллигентному - тогда это будет считаться почти з а к о н н о й формой грабежа? Песня заканчивается его непроизнесенной речью:
Эх, был бы зал, я б речь сказал:
"Товарищи родные!
Зачем пенять? Ведь вы меня
Кормили и поили.
Мне каждый деньги отдавал
Без слез, угроз и крови.
Огромное спасибо вам
За все на добром слове!"
И этот зал мне б хлопать стал,
И я, прервав рыданье,
Им тихим голосом б сказал:
"Спасибо за вниманье..."
Я отлично помню реакцию слушателей 60-х годов, когда, собравшись у какого-нибудь владельца магнитофона, они слушали эту песню. После сакраментальной фразы "Спасибо за вниманье!" неизменно следовал дружный смех. Ну как же! Только что с легкой руки Никиты Сергеевича Хрущева в речах наших государственных деятелей утвердилась эта культурная концовка, перенятая на Западе. Усвоив подобный прием, наш хитрый уголовник как бы укреплял веру в самого себя... А ведь раньше ничего подобного не было: ни Сталин, ни Жданов не говорили "Спасибо за внимание!" Наоборот, мы сами распинались: "Спасибо великому Сталину за... за... за...". Впрочем, такое "спасибо" тоже запечатлено в блатных песнях Высоцкого:
За хлеб и воду и за свободу
Спасибо нашему сове-е-етскому народу!
За ночи в тюрьмах, допросы в МУРе
Спасибо нашей городской прокуратуре!
Действительно, есть чему умиляться. Послушайте:
Как хорошо устроен белый свет!
Меня вчера отметили в приказе,
Освободили раньше на пять лет,
И подпись: Ворошилов, Георгадзе.
С какой напористой ласковой нежностью звучит это имя - Ворошилов! Свой в доску кореш! Знал, кого амнистировал - мы ведь одного поля ягодки... Были времена (как пелось в красивой мелодичной песне 30-х годов), когда он ходил с Буденным "на рысях, на большие дела"... А что за дела, собственно? В первой советской песне "Мы - красные кавалеристы" поется:
Ведь с нами Ворошилов - первый красный офицер!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Даешь Варшаву! Взят Берлин! Уж врезались мы в Крым!
Не будем запоздало выяснять, почему мы почти семьдесят лет поем "Взят Берлин!" - каждый школьник знает, что это событие произошло не в 1920-м году, а ровно четверть века спустя... Но вот - "Даешь Варшаву!"... А герой "Формулировки", выходя на разбой, говорил: "Делаешь Варшаву". С ума можно сойти! Неужели одним и тем же делом занимались?
Между прочим, умилительное отношение уголовников к Ворошилову отражено (правда, с небольшой долей "доброй" иронии) и в безымянных блатных песнях. Например, в такой:
|