Книги и работы

Н.Шафер. Первый концерт

Родителей несколько смущало, что их сын, посещая, как это было положено, синагогу, в то же время неудержимо тянулся к церкви. Отец шутя спрашивал его, не собирается ли он переменить веру, однако никаких препятствий не чинил, так как понимал, что музыкальная душа Исаака не может оставаться равнодушной к прекрасному церковному пению.

А Исаак иногда забирался на дерево у церковной ограды и долго слушал пение хора, стараясь различить голос своего друга Миколы... Да-да, Микола, оказывается, не только учился у корнетиста, но и умудрялся петь в церкви. Случалось, что он выпрашивал у руководителя хора ноты и приносил их Исааку. И вот в репертуаре маленького скрипача появилась "Дева днесь" Бортнянского...

Однажды под вечер, когда Исаак, закончив технические упражнения, стал собираться на урок к Полянскому, за ним зашел Микола. По его лицу Исаак понял, что Микола чем-то встревожен. И Зина это заметила. Она начала допытываться, что произошло и почему у него в руках кнут, но парень упорно отмалчивался. И лишь когда он с Исааком вышел на улицу, то сказал:

- Опять эта шантрапа собирается. Хотят отомстить за тот случай. Ведь тогда им не удалось победить нас. Но ничего, сдюжим и на этот раз. Видишь, какой славный кнут? Пастушеский!

- Как же кнут? - недоуменно спросил Исаак. - Ведь мы собирались пригласить Митьку к Григорию Павловичу!

- Пригласишь его! Да ты знаешь, что говорят в Лохвице про Григория Павловича? Говорят, что он ро... ром... Ну, как это? Помоги вспомнить.

- Романтик, что ли?

- Во-во, романтик. Разве с Митькой Валуном можно по-человечески разговаривать? Он только кнут и понимает.

Пройдя три квартала, мальчики попали в засаду. С разных сторон на них стала торжествующе надвигаться ватага грязных, полуоборванных сорванцов, преграждая путь к отступлению.

- Ого! -- присвистнул Микола. - Их сегодня штук пятнадцать будет. Собрались, гады, со всех подворотен. Ну-у-у... Тут ни кнут, ни футляр не поможет. И переулочек-то глухой, взрослых не видно... Тоже мне, герои! - презрительно добавил он. - Пятнадцать на двоих.

Кольцо катастрофически сжималось вокруг мальчиков.

- Кому первому намылить шею? - крикнул Митька Балун.

Отделившись от своего войска, он медленно приближался к мальчикам, держа руки в карманах дырявых брюк, отчего долговязая фигура его казалась более устрашающей. Сзади шествовали верные "оруженосцы" - мрачный Опанас и Ванечка-шаталочка, корчивший умильные рожи.

- Вот что, Шуня, - быстро зашептал Микола. - Последним подонком надо быть, чтобы тронуть играющего музыканта. Давай попробуем эту самую романтику... Больше ничего придумать нельзя. Открывай футляр, бери скрипку и играй. Быстрее!

- Ни с того, ни с сего? Здесь? Посреди улицы? А что играть?

- Играй то, что хотел Григорий Павлович! "Меланхолическую серенаду"!

- Так я же нот не видел. Я не все запомнил.

- Играй что запомнил! Только, Христа ради, скорее, а то потом поздно будет!

Троица, медленно приближавшаяся к мальчикам, на мгновение застыла: невозможно было сразу осмыслить, что произошло. Больше всех растерялся главарь. А скрипка Исаака уже выводила тему "Серенады", и ее щемящая грусть оказалась удивительно созвучной угасанию тихого летнего дня. Ограничиться только этой темой было нельзя, и, повторив ее, маленький исполнитель вдруг вспомнил своего дядю Самуила, страстного меломана, который едва ли не первый в Лохвице приобрел граммофон с пластинками. Чаще других пластинок дядя ставил романс Чайковского "Ночи безумные" в исполнении А. М. Давыдова. Неистовая скорбь певца целиком захватывала душу Исаака - аж мурашки пробегали по спине... Идея! Активная модуляция - и Исаак переключился с "Меланхолической серенады" на романс "Ночи безумные". Он сыграл этот романс с необыкновенным подъемом и, подражая манере цыганских скрипачей, забредавших в Лохвицу, позволил себе надрывный нажим в кульминации, которая соответствовала стихам Апухтина:

В тихую ночь вы мой сон отгоняете,
Ночи бессонные, ночи безумные!

Исаак эффектно закончил, элегантно описав смычком полукруг в воздухе. Настала ошеломляющая тишина. Ватага оборванцев плотно окружила мальчиков. Никто не издавал ни единого звука. Первым опомнился Митька.

- Еще что умеешь? - хрипло спросил он, не вынимая рук из карманов.

- Еще он умеет вальс из оперы "Фауст", - ответил Микола.

- Давай, - милостиво разрешил вожак.

Красивая танцевальная мелодия разрядила обстановку. Кто-то стал отбивать такт, а Ванечка-шаталочка довольно пластично покружился, приподняв обе руки вверх.

Если вы заметили орфографическую, стилистическую или другую ошибку
на этой странице, просто выделите ошибку мышью и нажмите Ctrl+Enter