Между тем, когда люди стали выходить из автобуса, собака вскочила и отбежала в сторону. Теперь она застыла в другой позе - как скульптура на пьедестале: она стояла, приподняв морду к небу, но глаза были пронзительно устремлены на автобус. Из этого состояния её вывела Лада. Она подбежала к ней и стала знакомиться. Овчарка равнодушно обнюхала её, повернулась и медленно пошла в степь. Я отозвал Ладу, и мы с Феликсом Ароновичем стали наблюдать за овчаркой. По контрасту припомнились слова одной самоуверенной учительницы биологии: у собак, дескать, чувства очень примитивны, а поведение их обусловлено лишь рефлексами. Какая чушь! Собака не просто уходила в степь: через каждые четыре-пять шагов она останавливалась и оглядывалась. Теперь голова её была низко опущена, и смотрела она на автобус как бы исподлобья, с немым укором: "Эх, ты! Опять не привёз моего хозяина..." В своём скорбном благородстве, мне кажется, она ни в чём плохом не могла заподозрить хозяина: укоряла автобус...
- Далеко не уйдёт, - сказал Феликс Аронович, заметив моё беспокойство. -Скоро вернётся. Я знаю.
И действительно, как только автобус набрал обратных пассажиров (дачников) и уехал, овчарка незаметно вернулась. Мы в это время спасались от солнца в тени - сидели на лавочке под навесом остановки, Лада прикорнула у наших ног. Овчарка остановилась напротив нас с вопросительным видом. Может быть, её повышенное внимание к нам было обусловлено тем, что Феликс Аронович зашелестел бумагой, доставая сыр. Вряд ли кто баловал здесь собаку таким лакомством - в углу навеса валялось несколько сухарей и стояли две жестяные банки с водой.
- Это тоже неплохо, - сказал Феликс Аронович. -Всё-таки есть ещё на свете добрые люди.
- Наверное, кто-то из мальчишек принёс воду, - предположил я.
- Всё равно - люди! - ответил Феликс Аронович. Он протянул собаке кусочек сыра. Собака приблизилась на несколько шагов, осторожно вытянула шею и без всякого заискивания, даже с оттенком какого-то великодушия взяла губами сыр. Феликс Аронович продолжал отламывать по маленькому кусочку, овчарка вошла во вкус и стала брать сыр более торопливо и чуть вздрагивая при этом.
- Осторожно, осторожно, - приговаривал Феликс Аронович,- не хватай зубами за пальцы.
Сыр собака брала, но погладить себя не давала. Как только Феликс Аронович делал попытку погладить её, она ловко увёртывала голову и отступала.
- Да-а-а, -тяжело вздохнул Феликс Аронович. - Придётся проторчать тут весь день.
- А может быть, и не один день, - сказал я.
- А может быть, и не один день,- как эхо, повторил Феликс Аронович.- Но где взять время?
- Раз решили спасти собаку, надо довести дело до конца.
- Да, ничего не поделаешь... Берегите свою колбасу, а то потом нечем будет приманить её. Впрочем, дайте ей кусочек, чтобы она и к вам почувствовала доверие.
Я протянул собаке кусочек колбасы. Испытав несколько трудных мгновений, собака, поколебавшись, так же осторожно вытянула шею и взяла губами колбасу. Эта процедура повторилась несколько раз.
- Хватит, хватит, - сказал Феликс Аронович. - Нам ещё долго тут придётся проторчать.
Обстановка была далеко не идеальной. С овчаркой нельзя было работать, потому что нам постоянно мешали люди. Они скапливались на остановке, дожидались автобуса, уезжали, некоторое время мы оставались с собакой одни, а потом всё начиналось сначала. Собаку отвлекали, Феликс Аронович нервничал и даже несколько раз повздорил кое с кем. Вообще-то люди проявляли к нам сочувствие, но это сочувствие выходило нам боком.
Вот в таком напряженном состоянии мы стали с ним обсуждать, что делать дальше. Пришли к выводу, что надо будет сюда приезжать каждый день с лакомствами. Находиться здесь два-три часа. Больше не нужно. Главное - выработать у собаки новый рефлекс, приучить её к ожиданию нашего приезда. Пусть она ждёт не бывшего хозяина, а нас. Правда, добиться этого нелегко... Сердце собаки принадлежит бывшему хозяину. Это мы, люди, изменчивы. Собака не изменяет человеку.
К нашему разговору внимательно прислушивалась пожилая женщина, сидевшая на скамейке под навесом.
- Долго чего-то решаете, - сказала она. - Приедете завтра, а собаки уже и нет.
И она рассказала нам о шкуродёрах, которые давно заприметили овчарку и пытались разными способами её убить: и сетью ловили её, и камнями в голову метили, и мясо с иголкой ей подкинули...
- Они не отстанут, я их знаю, - сказала женщина. - Они шапки делают.