|
И.Дунаевский, Л.Райнль. Почтовый роман. Переписка И.О.Дунаевского и Л.С.Райнль. 1949 год.
[Бобровка,] 17/IX-1949 г. Милый друг! Снова пишу Вам - и кажется, что не разговаривала с Вами целую вечность. Вы мне простите, если я своим молчанием доставила Вам тревогу (а может быть, Вы и не заметили его?).
Ну вот я и в Бобровке. Как сон пролетел мой отпуск, и вот опять серые будни с их каждодневными заботами и нуждой. Ну что же, все прекрасное на свете мимолетно и быстротечно, но оставляет после себя след, воспоминания, которыми можно жить годы. Я прекрасно понимаю и сознаю правоту философии Омара Хайяма, но органически не могу быть его последовательницей и ловить мгновенья, даруемые судьбой, хоть и конец нашего жизненного пути внушает мне ничем не победимый ужас, и я все чаще задумываюсь о нем.
Ну а сейчас - философию в сторону, так как мне хочется рассказать Вам о своих житейских делах и попытаться немного оправдаться в Ваших глазах, так как мое молчание угнетало меня, пожалуй, больше, чем Вас. Но обстоятельства сложились так, что я не имела возможности писать Вам так, как я люблю. А ведь мне нужно сказать Вам, какой сияющей радостью переполнено мое сердде (выражение неправильное, зато очень точное). Как я рада нашей встрече, нашему общению и как огорчена тем, что они происходили так неравномерно, такими урывками, и поэтому так много слов, тем, чувств остались невысказанными, незатронутыми. И кто знает, когда судьбе будет угодно опять столкнуть наши жизненные пути. Я же себя нисколько не обольщаю надеждой на то, что мне удастся устроится под Москвой, это слишком сложно. Но сейчас, после встречи, пользуюсь случаем сказать Вам, что я буду счастлива, если когда-нибудь в чем-либо понадоблюсь Вам. Что бы с Вами ни случилось, каким бы Вы ни были - вспомните меня в тяжелую минуту и знайте, что я всегда и с радостью встречу Вас, как родного, как нежно-любимого брата. Это почти как у Нины Заречной: "Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, то приди и возьми ее". [У меня] не так романтично, зато глубоко и реально.
А теперь Вы должны откровенно высказать свое впечатление о нашей встрече. У меня осталось впечатление, что в Вашей "трансцендентальщине" было больше фантазии, чем реальных чувств.
Ну а теперь о том, с чего надо было начинать письмо. Долетела я благополучно, хотя и не без приключений: вылетели мы с опозданием из-за поднявшегося тумана... У меня оказалось столько багажа, что моих наличных не хватило для оплаты за него, поэтому пришлось прибегнуть к невинному обману с помощью попутчика. В пути, недалеко от Свердловска, несмотря на то, что погода была летная, наш самолет, как и несколько других (следующих и в Москву, и из Москвы), посадили до особого распоряжения на аэродром одного города, и мы на нем "загорали" около трех часов.
Таким образом, в Свердловск я прилетела с опозданием почти на пять часов, с грустью думая о том, как мне с моим багажом и с двумя рублями в кармане добраться домой. Но директор позаботился выслать за мной машину, и шофер мужественно дождался меня, за что и был вознагражден по приезду домой.
Дома меня восторженно встретили мои милые родственнички, но... Ежик отвык от меня и первое время не хотел даже подойти. Зато потом опять стал "маминым хвостиком". После первых приветствий и вопросов чемодан был поставлен на стул, и вокруг него выстроились мои сорванцы, с нетерпением, написанном на их милых рожицах, в ожидании подарков из Москвы. И даже "ейная матушка", хлопоча в стороне и не выдержав ожидания, бросала деланно-равнодушные взгляды на процедуру открытия чемодана, которую я умышленно затягивала.
Люблю я делать подарки, даже, пожалуй, больше, чём получать их! Это у меня отцовская черта: он всегда, даже из самой незначительной поездки, привозил что-либо приятное каждому из нас.
Не успела я дома оглядеться как следует, как на меня посыпались разные неприятности. Я уже было совсем договорилась о преждевременном выходе на работу, что было и в моих интересах, как вдруг после одного холодного, осеннего дня мои "южане", не привыкшие к лишним одеждам, сваливаются все сразу в простудных заболеваниях. Я тоже перенесла грипп на ногах, но тяжелее всего было маме и Сереже, который до сих пор не может как следует оправиться от своего желудочно-кишечного заболевания и находится постоянно на голодной диете. И меня очень беспокоит то, что ему уже полтора годика, а зубов у него только шесть.
Так вот в уходе за больными и прошел остаток моего отпуска. А на заводе меня уже с нетерпением ожидали, накопилось много неотложных дел. Да и свои домашние дела требовали немедленного вмешательства: как только я прихожу с работы, так спешу на огород копать картофель. А огород у меня большой, примерно 0,12 га. Выкопаю овощи - нужно будет их убрать на зиму и подготовить жилье к зиме: вставить рамы, обмазать окна и пр., пр. Вам, живущему в столице и на всем готовом, не понять, сколько тяжелой, мужской работы приходится мне повседневно выполнять. А еще говорят о равноправии женщин! Да я любого мужчину за пояс заткну!
|