Биография

Концерт для патефона с оркестром

Вы грамзаписи переводите в цифру?

Наум Шафер: Сам я этим не занимаюсь. Оцифровывать - дело наших музейных работников. А сегодня казахские песни я прослушивал ради собственного удовольствия. Я не только с прагматической целью слушаю. Я люблю казахскую народную музыку. Эту любовь привил мне Евгений Григорьевич Брусиловский, известный советский композитор.

У вас часто возникает желание снять с полки какую-нибудь пластинку и поставить на диск?

Наум Шафер: Нет такого дня, чтобы я что-нибудь не прослушивал.

Под настроение?

Наум Шафер: Иногда под настроение, а иногда просто для того, чтобы продолжать работу с картотекой. К великому сожалению, я не успел прочитать все книги из моей библиотеки, потому что очень часто - у меня такая привычка - возвращаюсь к любимым книгам. И скорее перечитываю что-то старое, нежели бросаюсь на новое.

Что вы слушаете под настроение? Есть ли такая пластинка, которую чаще всего хочется поставить?

Наум Шафер: Под настроение я обычно слушаю народную музыку. Из композиторов ближе всех моему сердцу Михаил Иванович Глинка. Когда у меня плохое настроение, я слушаю его музыку. А когда совсем туго, меня спасает музыка Исаака Осиповича Дунаевского, который в тяжкие годы репрессий создавал музыку, спасавшую людей от тоски и безверия. Эта музыка воспевала не сталинский режим, а веру в добрую сказочную страну, где живут молодые, здоровые, сильные люди, развитые и духовно, и физически. Музыка Дунаевского укрепляла веру в великое будущее нашей страны.

Делю музыку только на два жанра - хорошую и плохую

Какая пластинка из вашей коллекции вам особенно дорога?

Наум Шафер: Самые дорогие для меня те три десятка пластинок, которые в тридцатом году были подарены моей матери и моему отцу в день их свадьбы. Когда нас в сороковом депортировали из Бессарабии, где я родился, единственное, что я хотел с собой забрать, были эти пластинки. Мы беседовали с другими депортированными, и они нам сказали: разрешают брать с собой любые вещи, только чтоб не больше ста килограммов. А когда к нам в дом пришли энкавэдэшники, оказалось - это можно, а это нельзя. Патефон - нельзя, пластинки нельзя, берите школьные тетради и книжки. А я ухватился за патефон и за эти пластинки. В конце концов патефон у меня вырвали из рук, мне было десять лет всего. Что касается пластинок, то я поднял жуткий рев. Своим маленьким умишком я смекнул, что патефон потом найду, а вот этих пластинок больше никогда не увижу. И я привез их с собой в Казахстан. И они у меня до сих пор целы.

Какие там записи?

Наум Шафер: Самые разные. Есть Глинка, Римский-Корсаков, Верди. Есть и Лещенко, и Вертинский, и Шаляпин. И очень много красивой танцевальной музыки. Между прочим, благодаря этим пластинкам я научился делить музыку только на два жанра - хорошую и плохую.

Полвека гонялся за одной пластинкой

Это правда, что вы в шестнадцать лет поставили себе цель собрать лучшие образцы мировой музыкальной культуры?

Наум Шафер: В принципе это так. В первые послевоенные годы, начиная с сорок шестого, я регулярно посещал магазины, где можно было приобрести пластинки, потом, уже в более зрелом возрасте, начал переписываться с коллекционерами сначала Советского Союза, а потом и других стран. Мы обменивались записями. Но вначале я коллекционировал чисто стихийно. Просто покупал то, что мне нравилось. А важность и значимость того, чем я занимаюсь, мне объяснил Брусиловский: "Вы сами не понимаете, какое серьезное дело вы делаете. В Советском Союзе великое множество библиотек, но нет хранилищ звукозаписей. Когда-нибудь власти спохватятся". Он ходил с этой идеей к министру. Тот сказал: "А зачем? Издаются ноты. Любую музыку можно сыграть по ним". Брусиловский ответил, что никакие ноты не могут воспроизвести стиль исполнения. Меняется эпоха, меняется стиль исполнения того или иного произведения. Поэтому необходимо коллекционировать звукозаписи. Мне он сказал: "Разъезжайте по казахским аулам, беседуйте со стариками. Пусть они вам дадут те пластинки, которые сейчас отсутствуют в магазинах". После этого я уже осознанно стал коллекционировать пластинки - казахские, русские, еврейские, французские, английские...

Чтобы собирать пластинки, надо было знать отечественный и мировой контекст, ориентироваться в потоке звукозаписей. Вы были достаточно эрудированы в этом смысле?

Наум Шафер: Я стал читать брошюры и статьи по филофонии. И пытался коллекционировать на научной основе. Обзавелся списком матричных номеров.

Если вы заметили орфографическую, стилистическую или другую ошибку
на этой странице, просто выделите ошибку мышью и нажмите Ctrl+Enter