|
И.Дунаевский "Если Вам нужны мои письма..." Письма к Л.Вытчиковой. Пиcьма И.О.Дунаевского к Л.Г.Вытчиковой. 1952 год.
Стpаницы: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |
А Вас мне ужасно хочется видеть. Правда, Вы можете задать мне вопрос: "Как же Вы, Исаак Осипович, желая меня видеть, так "ужасно", как Вы меня уверяете, до сих пор не удосужились меня навестить, живя со мной в одном городе?"
Виной этому является моя склонность к получению задуманного целого, а не какой-то части. Встреча с Вами мне представляется не просто как визит с поглядыванием на часы. Я знаю, что мы провели бы очень содержательный вечер, и для него надо освободить душу, мозги, настроения, отдав их целиком Вам. Неожиданно возникающие возможности таких встреч, увы, наталкиваются на неодолимые препятствия в виде хотя бы отсутствия у Вас телефона, который мог бы принять мой сигнал: "Иду к Вам". Иначе я опять приеду и, как говорится, поцелую замок. Вот в чем дело, мой милый друг! А что Вы мне - хороший друг, я не сомневаюсь, хотя разговоры Ваши со мной в письмах редко выходят за пределы "эпичности" и сдержанности.
Итак, я уезжаю и прошу Вас, не считаясь с моим отсутствием, поступить так, чтобы к моему приезду 14-го Ваше письмо ждало меня на моем письменном столе.
Усе!
Будьте мне здоровы и радостны.
И. Д.
27 декабря 1952 г.
Дорогая Людмила! Я вернулся благополучно из Воронежа и прочитал Ваше письмо. Так я, собственно говоря, и не понял, в чем же мое умение подойти к человеческой душе, "да еще девичьей". Вот, например, Ваша девичья душа никак не "растапливается" от всех моих "подходов". Вы все время остаетесь очень сдержанной, почти холодной, а Ваше обращение "дорогой Исаак Осипович" прямо не знаю, чему приписать. В своем последнем письме Вы попросту выразили полное недоверие моей искренности и хорошим к Вам чувствам. Видите ли, дорогая Людмила, у Вас нет никаких оснований сомневаться в моей честности, ибо ничто в моем поведении и отношении к Вам не ставило таких вопросов, как честность. Я не мог быть по отношению к Вам ни честным, ни нечестным, ибо таких "ррроковых" проблем пока что наши простые и дружеские отношения не поднимали. Другое дело - искренность. И тут у Вас нет никаких оснований сомневаться в этом, ибо Вы можете просмотреть мою переписку, если Вы ее сохраняете, и убедиться в том, что я свободен от всяких задних мыслей, намеков и каких-нибудь недомолвок. Но о дружбе, как я ее понимаю, я с Вами хотел бы говорить.
Вы правы, говоря или предполагая, что Вы не обладаете монопольным правом на мою дружбу. Это верно! Таким правом не обладаете Вы, и таким правом не может обладать никто. Я пишу Вам, исходя из моей искренней симпатии, зародившейся давно и, как видите, не потухающей уже в течение трех лет. Это - очень важное обстоятельство, дающее право говорить об установившихся дружеских отношениях. Но нельзя думать или предполагать, что дружба, как любовь, принадлежит одному человеку. У меня корреспондентов много. И среди них есть такие, которые достойны большого уважения и симпатии, переписываться с которыми приятно и отдавать которым приятно продукцию своей души, своих настроений и своего мышления.
Я был бы идиотом, если бы писал одно и то же Людмиле Вытчиковой и какой-нибудь другой "корреспондентке". Этого и не может быть, потому что хотя можно дружить со многими, хотя можно любить (по человечески просто) многих, но ведь каждый имеет свое неповторимое лицо, свою индивидуальность, свой круг интересующих его вопросов, свои мысли, свое дыхание.
То, как и о чем пишете мне Вы, не пишет мне никто. Потому получается так, что то и как я пишу Вам, я не пишу больше никому, хотя, может быть, в каких-то темах, вопросах и настроениях может обнаружиться нечто общее. Но это всё похожее и общее происходит от чувства глубокого и искреннего дружеского расположения.
Конечно, Вам не нужна неискренность и словоблудие. (Нечестность в данном случае я вообще отвергаю, ибо ей не может быть места.) Но в чем же Вы можете усмотреть неискренность или легкость в словах? Ведь я обладаю тем преимуществом, что я вообще не обязан писать Вам, не обязан Вам проявлять своего внимания, не обязан, одним словом, ничем таким, что могло бы заставлять меня кривить душой. Это самое относится и к Вам - в отношении меня. Оставаясь слушательницей моей музыки, другом моего творчества, Вы совершенно можете избавить себя от необходимости личного знакомства со мной. И если ни Вы, ни я не освобождаем себя от желания хоть изредка побеседовать, послушать души наши, мысли, соображения по поводу того или другого, то это значит прежде всего то, что мы действуем в атмосфере полного непринуждения, а следовательно, в атмосфере полной и обоюдной искренности.
Вам не нужно поэтому быть "неверующей", ибо почвы для неверия у Вас нет, я написал Вам правду, когда говорил о свидании с Вами, для которого я от себя требую освобождения от других мыслей и забот. Я писал правду потому уже, что Вы сами пишете: "Я хочу просто хорошего, честного отношения ко мне со стороны моего старшего, интересного и очень полезного мне друга". И именно потому, что я знаю, как много Вы от меня ждете, как пытливы Вы и требовательны ко многому, как важно будет Вам многое из того, что я смогу Вам сказать, ответить или подсказать, - именно поэтому я и хочу быть в разговоре с Вами человеком свободным от других мыслей и забот.
Как это все просто и как удивительно, что это простое может возбуждать в Вас какие бы то ни было сомнения.
Насчет творческой встречи с Вашим факультетом могу сказать, что она возможна и в феврале (где-то в начале). Что касается моего приглашения, то я хочу, чтобы Вы познакомились более широко с моим творчеством. А то, что Вы будете сидеть среди сотен слушателей, не означает, что все слушатели в моих глазах будут подобны Вам.
Через несколько дней Новый год. Я шлю Вам мои лучшие пожелания всяческих успехов и счастья.
И по случаю Нового года, совершенно не спрашивая Вашего разрешения, позволю себе крепко Вас поцеловать.
И.Д.
Стpаницы: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 |
|