|
Наум Шафер. День Брусиловского Гроза грянула
Я невольно вскрикнул:
- Неужели во всех библиотеках Советского Союза уничтожили произведения еврейских классиков? Неужели мы останемся без истории нашей литературы?
Помню, что Берта Яковлевна сильно побледнела:
- Почему вы так кричите? - Она мигом подскочила с табуретки, стала бегать между стеллажами, а потом отлучилась в читальный зал. Через некоторое время вернулась успокоенная и начала платочком протирать очки. Снова присев на табуретку, она с мягким укором сказала:
- Ну и темперамент у вас... Разве можно так громко? Хорошо, что мы с вами одни, никого из служащих пока нет, да и читателей не прибавилось.
Потом, уже при прощании, тихо спросила:
- Вы, кажется, записаны и в Пушкинскую республиканскую библиотеку?
- Разумеется. Больше всего я занимаюсь именно там. Ведь у них колоссальный книжный фонд, масса дореволюционных изданий.
- Так вот. У республиканской публичной библиотеки другой статус. Это единственная библиотека в Казахстане, где неугодные печатные издания не уничтожаются. Из каталожных ящиков просто изымаются карточки, а сами книги отправляются в так называемый спецфонд, где они хранятся секретно, и выдаются специалистам только по особому разрешению высшего начальства, да еще с ведома КГБ. Ну - вы же понимаете, что почти каждый специалист, даже если ему позарез нужна запрещенная книга, не напишет заявление с просьбой о ее выдаче. Самоотверженность проявляют лишь единицы. И в самом деле, кому хочется, чтобы на него завели досье в КГБ?
В те времена я легкомысленно относился к слову "досье" и, чтобы проверить правдивость слов Берты Яковлевны, сходу отправился в республиканскую библиотеку (студенты ее запросто называли "публичкой"), которая тогда носила имя А.С.Пушкина и находилась не в роскошном здании на проспекте Абая (как теперь), а в старинном особняке на Комсомольской улице, можно сказать, почти впритык к университетскому зданию с его библиотекой на улице Советской. Три великолепные библиотеки, причем - рядом! И бесчисленное количество рядовых библиотек, рассеянных по всей Алма-Ате и по её пригородам... Что ни говорите, а Советский Союз всё-таки был самой великой читающей державой во всём мире.
В публичной библиотеке мне особенно симпатизировали две молодые женщины, работающие, как и Берта Яковлевна, на выдаче книг в читальный зал: жгучая брюнетка Нелли (фамилию забыл), предмет напрасного вожделения моего тогдашнего друга Бруно Локка, и доброжелательная блондинка Лиля (впоследствии я узнал, что она была дочерью репрессированного писателя Андрея Алдана-Семенова, реабилитированного, к счастью, при жизни, после потрясающего доклада Н.С.Хрущёва на ХХ съезде Коммунистической партии). Этим двум очень приятным женщинам можно было доверять, и я начистоту рассказал им, что со мной произошло.
- Не переживайте,- улыбаясь, сказала Нелли. - Слава Богу, статус нашей библиотеки не позволяет прибегать к этим ужасным действиям. Каталожные карточки для читателей, конечно, изъяты, но они сохранены в служебном каталоге, а сами книги переведены в подвал, где хранится спецфонд. Там есть даже... - и Нелли наклонилась к моему уху: - ... даже книги Троцкого и Бухарина. Но туда, представьте, нас не пускают. Спецфонд находится под особым наблюдением и ведает им... и ведает им... Ну, вы сами догадываетесь, кто...
Я вздохнул с облегчением. Значит, есть еще такие места, где крамольные книги сохраняются, тем более, что слова Нелли подтвердила и Лиля:
- В каждой советской республике есть единственная республиканская библиотека, где все эти книги сохраняются для научных работников – в Узбекистане, Украине, Белоруссии и так далее, не говоря уже о Ленинской библиотеке в Москве и Салтыковской в Ленинграде.
- Но для рядовых читателей, как мы с вами, эти книги недоступны,- грустно добавила Нелли. Живописная внешность её, однако, внушала надежду и утешение.
|