|
Наум Шафер. День Брусиловского Неудачный реванш
С такими мрачными мыслями я в очередной раз явился к Брусиловскому. Он внимательно выслушал меня и медленно, серьёзно заговорил:
- Это хорошо, что вы принялись философствовать не по пустякам. Значит, задумались над смыслом жизни. Когда об этом задумываешься в юности, а не в старости, то это хороший признак: налицо духовный рост. Очевидно, вы находитесь в состоянии внутренней борьбы за будущую насыщенную жизнь. Вы боитесь бесследно уйти, вы хотите что-то оставить в нашем бренном мире…Да…Не так просто постигнуть умом и сердцем то, что невозможно увидеть глазами…Ну а что касается Гретри, то не переживайте за него: он своё дело сделал. И вообще самое главное в нашей жизни - делать своё дело вне зависимости от того, насколько оно долговечно. Потомки разберутся. Думаю, что в Бельгии и во Франции Гретри помнят и даже изучают в музыкальных заведениях. И что-то, возможно, ставят на сцене - ведь можно же выбрать из шестидесяти опер. Ну и у нас специалисты его хорошо знают. Не судите по себе: вам предстоит ещё многое узнать. А впрочем, что-то из мелодий Гретри вам уже известно, хотя вы не слышали его имени. Ведь не случайно же в ваш этюд залетел этот мелодический оборот…
- Это случайное совпадение! - запальчиво вскрикнул я, заподозрив, что Брусиловский намекает на плагиат.
- Не горячитесь. Вы же как-то обмолвились, что ваша мама музицировала…Ну что она могла играть в довоенной Бессарабии при румынах? Разумеется, то же самое, что играли в салонах России до революции…Вот что-то у вас и аукнулось. Непроизвольно, конечно…
- Хорошо, я переделаю эти два такта.
- Этого ещё не хватало! Они у вас закономерно вытекают из предыдущего построения. Вы погубите свою вещь. Запомните: то, что закономерно вытекает из предыдущей мысли, не банально. Банально то, что повторяется как избитый приём без нового этапа развития. А здесь у вас всё в порядке.
- Ну а как насчёт диатонической модуляции…
- Перед тем как вам ответить, я хотел бы узнать, кто вам это посоветовал…
- Да так… я познакомился с одним студентом из консерватории и кое-что ему показал…
- А почему лицо у вас покрылось пятнами? Этот студент - он случайно не в юбке?
- Да нет, что вы… Он… Он… У него… Нет, не в юбке. Он носит платье.
- Он? Носит платье?
Такого заливистого смеха Брусиловского я больше никогда не слышал. Отдышавшись, он сказал:
- Ну, если у него нет юбки, то подарите ему ту, в которой завёрнута ваша скрипка. Хорошо бы это приурочить к его дню рождения - как оригинальный подарок. Только предварительно удостоверьтесь, есть ли у него чувство юмора. Иначе вся ваша дружба разлетится в пух и прах.
- Евгений Григорьевич, а как всё-таки насчёт диатонической модуляции…
- В данном случае это делать не нужно. Оставьте всё как есть. Но в принципе ваш безъюбочный друг прав. Тысячу раз прав! Он сказал то, что я говорил вам при первом же знакомстве, только другими словами. Для полноценного композиторского творчества мало одного таланта и возвышенного вдохновения. Здесь требуются большие теоретические знания и ежедневный труд, подчас каторжный. Без теоретических знаний весь ваш талант улетучится. Вы иссякните, как заброшенный колодец. Помните: теория порождает практику, а практика наталкивает на новые теоретические изыскания. Практиковались же вы изрядно. Пора заняться повышением своего теоретического уровня. Овладеть инструментом на уровне концертирующего исполнителя уже поздновато - этим надо было заниматься с детских лет. Но изучить свойства и возможности любых инструментов, чтобы не прибегать к услугам аранжировщиков, никогда не поздно. Вероятно, на эту тему нам предстоит серьёзный разговор. Но это - погодя. Я ещё должен к вам присмотреться…
И, провожая меня, спросил:
- Сколько раз вы в нашем театре слушали "Пиковую даму" Чайковского?
- Раз пять или шесть…
- Вот видите… Сколько раз вы слушали Чайковского, столько же слушали и Гретри. Ведь старая графиня перед своей смертельной встречей с Германом напевает романс Гретри из оперы "Ричард Львиное Сердце". Поняли? А теперь - идите.
Этот разговор произошёл зимой, но я ушёл с предощущением весны, переполненный чувством благодарности к маэстро: он проявил тактичность и не стал допытываться о подробностях моих взаимоотношений с "безъюбочным" студентом… А Людмиле, естественно, я не раскрыл тайны, что каждый понедельник заявляюсь на квартиру к Брусиловскому, а иногда даже и в консерваторию, если он не может принять меня дома. Единственное, чего я боялся - как бы не столкнуться с Людмилой. И однажды-таки столкнулся. Самое поразительное, что она шла мне навстречу по коридору… в юбке! В новой тёмно-синей юбке!
|