|
Биография "Я благодарен жизни и за горькие уроки…"
Этого человека особо представлять павлодарцам не надо. Педагог, филолог, литературовед и музыковед, композитор и коллекционер Наум Григорьевич Шафер хорошо известен не только в Казахстане, но и всему мировому культурному сообществу. Об уникальном на всем постсоветском пространстве культурном центре - Доме Шафера - разговор особый. Это единственный в мире музей грампластинок подобного рода (25 тысяч грампластинок, 1500 бобин магнитофонных записей, 1500 аудиокассет, картотека насчитывает более 500 тысяч карточек на музыкальные произведения - музыка всех времён и народов!) и огромная библиотека. на базе этого 10 лет назад город открыл культурный центр и присвоил ему имя Шафера. Наум Григорьевич, кроме преподавания в Павлодарском пединституте, работает теперь в музее научным сотрудником и каждую пятницу вместе с директором Татьяной Корешковой проводит литературные и музыкальные вечера.
13 января 2011 года Науму Григорьевичу Шаферу исполняется 80 лет. В этот день в центре "Шанырак" в 17 часов начнется праздничный концерт, основанный на музыкальных произведениях Нами Гитина (творческий псевдоним Н. Шафера).
Накануне юбилея мы решили поговорить с Наумом Григорьевичем о вечных ценностях, о том непреходящем, что помогало ему в жизни и творчестве...
- Наум Григорьевич! Вы прожили довольно долгую и содержательную жизнь. Что вспоминается чаще всего на склоне лет и почему? - Чаще всего мне вспоминается моё бессарабское довоенное детство, которое было пропитано русским, еврейским и румынским музыкальным фольклором. Почему? Потому что фольклор - это душа народа, и он формирует человека не только эстетически, но и нравственно. И вот к своему 80-летию я сам себе сделал подарок: с помощью Светланы Немолочновой и Константина Симонова подготовил к выпуску лазерный аудиодиск "Бессарабия - край родной", куда рискнул включить в своём переводе на русский язык румынский "Королевский гимн", отличающийся удивительной мелодической красотой и ныне давно забытый в Румынии. Надеюсь, что слушатели не воспримут это как чью-то "заказуху". Это - заказ моего собственного сердца, которое не может примириться с забвением прекрасного музыкального произведения. Монархические взгляды здесь ни при чём.
- Какие события из вашей жизни больше всего повлияли на ваше человеческое становление? Какие это были люди? - Прежде всего - Великая Отечественная война. Будучи на положении спецпереселенца вместе со своими родителями и младшим братом, я тем не менее не испытывал неприязни к советской власти и в 12-летнем возрасте, договорившись со своим другом-школьником, попытался даже убежать на фронт, чтобы помочь "добить фашистских гадов". Война, а также раннее приобщение к чтению русских классиков воспитали во мне чувства патриотизма и нравственного долга. Что же касается людей, которые сыграли большую роль в формировании моей личности, то их было немало. Но назову лишь троих, которые озарили мою студенческую юность, когда я учился в КазГУ имени Кирова на филологическом факультете в 1950-55 годах. Это была, во-первых, Татьяна Владимировна Поссе, читавшая нам курс русской литературы XIX века и буквально заразившая меня любовью к отечественной классике. Сама по себе она была легендарной личностью. Её отец, Владимир Александрович Поссе, издавал до революции журнал "Жизнь", в котором впервые была опубликована крамольная "Песня о Буревестнике" Горького, а сама Татьяна Владимировна постоянно общалась не только с Буревестником революции, но и с Короленко, Чеховым и - страшно подумать! - с самим Львом Толстым! С благодарностью вспоминаю Мухтара Омархановича Ауэзова. Он читал курс абаеведения не у нас, а на казахском отделении, и я часто со своим сокурсником Володей Щербаковым сбегал с наших "законных" лекций на лекции Мухтара Ауэзова, хотя, увы, мы плохо понимали казахский язык. Именно Мухтар Омарханович уговорил академика Митрофана Семёновича Сильченко стать научным руководителем моей диссертации "Романы Бруно Ясенского", благодаря чему впоследствии я стал кандидатом филологических наук. И, наконец, Евгений Григорьевич Брусиловский, первый классик профессиональной музыки в Казахстане. Под его руководством я полтора года трудился над оперой "Печорин", а потом между нами произошёл разрыв, поскольку он зарезервировал для меня место в Уральской консерватории, а я, решив стать профессиональным филологом, позорно от него сбежал и до сих пор корю себя за это. Сейчас я заканчиваю книгу "День Брусиловского", в которой подробно рассказываю о наших взаимоотношениях. Он воспитывал меня не только музыкально, но и литературно - был для меня, так сказать, "вторым филфаком". Евгений Григорьевич, беседуя со мной на разные темы, умел удивительно предсказывать социальные и житейские события, хотя с иронией относился к философам-мистикам.
|