|
Книги и работы "Если мудрый подаст тебе яду..."
- Как это через час или два? - возмутилась накрашенная худощавая дама в очках и с перекидной сумкой через плечо. - Нам нужно сейчас! У нас есть ещё другие ответственные задания.
- Вот и спешите их выполнить, здесь вы всё равно зря потратите время.
Отлуп, как говаривал дед Щукарь, был дан полный. А я уже сожалел, что не разбудил ребят в общежитии. Какой смысл менять "своих" журналистов на "чужих"? Но теперь появилась уверенность, что "чужие" не пролезут. Тем не менее в течение часа они продолжали суетиться, щёлкали фотоаппаратами, что-то выспрашивали у Шахмагонова и записывали в блокноты, а потом уехали. Накрашенная дама, когда тронулся фургон, успела выкрикнуть: - Ничего, мы его на съезде поймаем!
В стороне, прислонившись к дереву, грустно стоял полный широкоплечий мужчина с аппаратом в руках. Лицо его показалось знакомым, но пока я раздумывал, подойти или нет, от нашей группы отделилась Неля Зигангирова, подошла к нему, о чём-то с ним поговорила, а затем медленно вернулась назад.
- Девочки, мне его жалко, - сказала она. - Мы ведь каждый день видим его снимки в газетах. Это же Михаил Галкин, фотокор "Казахстанской правды". Он приехал вместе со всеми, но остался. Говорит, что редактор ему сказал: если, мол, вернёшься без шолоховского фото, то ищи другое место работы. Надо ему помочь. У него же каторжный труд.
Кто-то из нас пытался возразить: какой же его каторжный труд - щёлкать фотоаппаратом?
- Вы ничего не понимаете, - с предельной мягкостью ответила Неля. - Он в поте лица зарабатывает свой хлеб. Ему каждый день нужно представлять в редакцию что-то новенькое и свежее. А ведь он не молод, у него семья...
Неожиданно вмешался молодой человек, следовавший за нами по пятам: он отвёл в сторону девушку из казахского отделения филфака и по-казахски быстро с ней заговорил. Та кивала головой, искоса поглядывая на нас, а потом они вместе подошли к нам.
- Вот вы послушайте, что он говорит, - сказала девушка. И молодой человек в таком же интенсивном темпе стал объясняться с нами:
- Вы ведь будущие учителя, так? Будете распространять свет знаний, так? В школе изучают роман "Поднятая целина", так? Вот вы будете рассказывать об этом романе, а потом скажете: а я видел живого Шолохова, беседовал с ним. Ученики скажут: не может быть, хвастаете, это неправда. А вы ответите: если не верите, смотрите фотографию - вот Шолохов, а вот я... Эх, девушки! Сам Аллах послал нам фотокорреспондента. Если Шолохов нас примет, мы попросим разрешения сфотографироваться вместе. Это же память на всю жизнь! Давайте возьмём Галкина в нашу компанию. Всё-таки будут три мужчины. Это солиднее.
У Нели Зигангировой сияли глаза. Ну что можно было возразить против такой взволнованной тирады! И всё-таки Галкин, примкнувший к нам, держался на почтительном расстоянии, в отличие от молодого казаха, который по-прежнему не покидал нас ни на минуту.
... А время шло. Двенадцать часов... Час... Два часа дня... Михаил Александрович продолжал почивать...
- Да-а-а, - задумчиво протянул Галкин, проходя мимо нас и на минуту остановившись. - Он не только замечательно пишет, но и спит с замечательной силой. Таким богатырским сном может спать только автор "Тихого Дона"!
На крыльцо вышел Шахмагонов.
- Что, девочки, проголодались? Давайте-ка я вас подкормлю... - Он начал срывать с деревьев яблоки и всем раздавать. - И мыть-то их не нужно. Здесь воздух свежий, горный...
Три часа дня... Смотрю - нет Наташи Капустиной. Куда же она исчезла? Вдруг она выбегает из особняка, вся пунцовая, растерянная, прерывисто дышащая... Что случилось?
Оказывается, ей пришла в голову мысль - разбудить Шолохова. Дальше цитирую фрагмент из воспоминаний Наташи, написанных несколько десятилетий спустя:
"До сих пор с ужасом вспоминаю, как меня утром Бог спас... Наум остался внизу, а я взлетела наверх. Каким образом угадала дверь - загадка. Вошла - никого, на столе яблоки в вазе, по сторонам - кресла. Справа портьеры прикрывают вход. Раздвигаю: лежит на кровати мужчина в серых носках. Тут я очнулась. Стыд пронзил меня. Я, девушка, ворвалась в спальню мужчины! Боже мой! И опрометью бросилась вон".
Приблизительно с такой же ударной экспрессией Наташа мне это рассказала и тогда... Помню, что я попытался успокоить её безмятежным ответом:
- Причём здесь мужчина? Когда ты идёшь на приём к врачу, то он для тебя прежде всего врач, а не мужчина или женщина. Так и здесь. Разумеется, Шолохов - мужчина. Но ты ворвалась не к мужчине, а к автору "Тихого Дона".
|