Наум Шафер
Книги и работы
 Книги и работы << Михаил Булгаков. Оперные либретто. << ...
Михаил Булгаков. Оперные либретто.

Михаил Булгаков. Оперные либретто.

Н.Шафер. Петр Великий (комментарии к либретто)


[Следующая]
Стpаницы: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 |

У одного писателя - слёзы, у другого - фанфары. Достаточно сравнить отчаянную концовку булгаковского либретто с победной концовкой толстовской пьесы, чтобы убедиться в идейно-эмоциональной несовместимости двух драматических произведений, написанных в одно и то же время (1937 г.) и на одну и ту же тему.

Финал либретто Булгакова:

МЕНШИКОВ. О горе нам! Скончался Петр Великий!

ПЕРВАЯ И ВТОРАЯ ГРУППА. В сердцах смятение и страх. Кто выведет Россию на дорогу? Он умер, умер!

ГВАРДИЯ. Он умер, но в гвардии не умрёт любовь к Петру, земному богу!

З а н а в е с .

Финал пьесы Толстого:

ПЕТР. В сей счастливый день окончания войны сенат даровал мне звание отца отечества. Суров я был с вами, дети мои. Не для себя я был суров, но дорога мне была Россия. Моими и вашими трудами увенчали мы наше отечество славой. И корабли русские плывут уже по всем морям. Не напрасны были наши труды, и поколениям нашим надлежит славу и богатство отечества нашего беречь и множить. Виват!

Пушки, трубы, крики.

3 а н а в е с 12.

Таким образом, у Булгакова - трагическое ощущение безысходности, у Толстого - ясная уверенность в завтрашнем дне. У Булгакова - тихий реквием, у Толстого - громогласная ода. У Булгакова - острое чувство личной ответственности каждого в круговерти событий, у Толстого - оправдание жестокости во имя так называемой "высшей цели". (Попутно заметим: звание "отец отечества" невольно ассоциируется со званием "отец народов".) Различия эти вполне логичны. Булгаков, создавая либретто, был материально ущемлен, но духовно - свободен и независим. Толстой же, ставший к этому времени автором конъюнктурной повести о Сталине и Ворошилове "Хлеб", был, напротив, материально обеспечен, но духовно зависим от господствующей идеологии. Невозможно себе представить, чтобы Булгаков стал отдавать дань низкопоклонству, перекраивая своё либретто по плану П.М.Керженцева, тем более, что тот навязчиво требовал (в духе времени!) изобразить иностранный шпионаж, да и вообще взять в основу будущей оперы формулировки "товарища Сталина". Между тем Толстой создал три варианта пьесы, каждый раз тщательно меняя идейную направленность в зависимости от политической обстановки в стране. В конце 20-х годов, когда критика русского самодержавия достигла апогея, а Петр I считался "не только самым талантливым и энергичным, но и самым жестоким из Романовых" (М.Н.Покровский), - Толстой создал пьесу "На дыбе", где Петр предстаёт скорее разрушителем старого, нежели созидателем нового. В середине 30-х годов, когда официальное отношение к царю смягчилось, Толстой пишет пьесу "Петр I", где аффектированная динамика действий главного героя сопряжена с его преобразовательными планами, а трагическая концовка чем-то предвосхищает финал будущего либретто Булгакова. И, наконец, в 1938 году, когда Сталин торжествовал полную победу над оболганными соперниками, появляется третий вариант пьесы, где Петр I возводится в ранг мудрого государственного правителя прежде всего за то, что он уверенно и беспощадно сметает со своего пути людей, мешающих ему достигнуть великой цели. Эта леденящая логика ещё более эффектно обосновывается теоретически в одноимённом захватывающем кинофильме (режиссёр В.М.Петров), где главную роль блистательно сыграл Н.К.Симонов: "Что я дурно делал, что людей мучал - ну виноват, прости... Широко было задумано, жалеть было некогда"13. Кстати, в третьем варианте пьесы Толстой сделал то, чего не мог добиться Керженцев от Булгакова: ввёл-таки тему подрывной деятельности иностранцев, и эта тема оказалась весьма созвучной обвинительным речам Вышинского на политических процессах. А в фильме царевич Алексей, беспрерывно видоизменяясь, порой вообще начинает смахивать чуть ли не на иностранного агента.

Концовки пьесы Толстого и кинофильма по его сценарию идентичны. Они построены в полном соответствии с теми регламентациями в искусстве, которые были типичны для 30-х - начала 50-х годов. Фильмы и спектакли на исторические темы имитировали дух весёлой раскованности: они ни в коем случае не могли заканчиваться смертью главного героя. Перед лицом живой действительности, где постоянно проливалась кровь и торжествовала смерть, художников заставляли лицемерить. Зрители расставались с героем в момент наивысшего расцвета его духовных и физических сил и покидали зал, напутствуемые его оптимистическими сентенциями.


[Следующая]
Стpаницы: | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 |

Если вы заметили орфографическую, стилистическую или другую ошибку
на этой странице, просто выделите ошибку мышью и нажмите Ctrl+Enter
Counter CO.KZ: счетчик посещений страниц - бесплатно и на любой вкус © 2004-2022 Наум Шафер, Павлодар, Казахстан