|
Книги и работы Наум Шафер. Максим Горький и Павел Васильев
(К проблеме контекста в литературе и жизни)
В год столетия Павла Васильева вновь стали появляться статьи, в которых то мимоходом, то с "остановками" муссируется имя Алексея Максимовича Горького как одного из главных виновников трагической судьбы самобытного русского поэта. Кажется, это уже стало традицией, а пожалуй; и модой: ну как можно пройти мимо и не дать очередного пинка великому пролетарскому писателю? Иной и уважать себя перестанет, если не окажется сто первым.
Когда-то Евтушенко написал прекрасные строки:
И если сотня, воя оголтело,
кого-то бьёт, - пусть даже и за дело! -
сто первым я не буду никогда!
Ну - Евтушенко есть Евтушенко. Нам уже не привыкать к сногсшибательным парадоксам самого знаменитого поэта второй половины XX века: хорошо скажет, а потом даст отбой. Его стихотворение о Горьком заканчивается тем, что романтические герои презрительно отрекаются от своего создателя:
И на огонёк забредя с того света,
С вопросом одним: "Как живёшь ты, покажь...",
Уходит и тает в неведомом где-то,
Презрительно сплёвывая, Челкаш.
Так кто же здесь оказался "сто первым"? Я уже не говорю о другом стихотворении Евтушенко - "Кондратий Рылеев", стихотворении ужасном (другого определения не нахожу), где поэтический кумир XX столетия чуть ли не в третий раз вешает своего дважды повешенного собрата XIX века, автора русской народной песни "Ревела буря, дождь шумел", - и тем самым опять выполняет функцию "сто первого" в числе тех, кто ныне с конъюнктурным энтузиазмом порочит чистое и весьма благородное движение декабристов (пусть и отдавших некоторую дань пресловутому экстремизму). Теперь со страхом жду, что наш кумир вдруг возьмёт да и отречётся от своего гениального творения "Казнь Стеньки Разина". А что? Ведь Стенька вздумал восстать против Богом данной царской власти, да ещё и персидскую княжну утопил. Очень модная тема для нынешних демократов и либералов!
Но вернусь к основной теме данной статьи. Лично для меня особенно невыносимо, когда Горького принимаются "костерить" казахстанские литераторы. И тут я подхожу к главной проблеме - к проблеме контекста не только в художественном творчестве, но и в реальной социально-бытовой жизни. Голый факт, вырванный из контекста художественного произведения или из реальной жизни, превращается в стопроцентную ложь. Именно такие факты трудней всего опровергнуть, потому что они действительно имели место в жизни. Гораздо проще опровергнуть заведомую ложь - скажем, если кому-то пришло бы в голову объявить Горького немецким шпионом. Тут все аргументы сразу же превратятся в прах. А вот то, что Горький усугубил трагическое положение Павла Васильева - от этого никуда не денешься: вас сразу же побьют цитатами из его публицистических выступлений и писем, а потом пригвоздят к стенке.
Давайте же обратимся к некоторым фактам из живой действительности и рассмотрим их в контексте, так сказать, времени и пространства.
Начнём с того, что невозможно опровергнуть даже дружным хором: почти вся русская литература Казахстана вышла на широкий простор благодаря инициативе и активному содействию Максима Горького. Доказательства? Пожалуйста.
Александр Новосёлов. Его смело можно назвать первым классиком русской литературы в Казахстане. Основываясь на лучших традициях бытовой прозы XIX века, он создал серию произведений, в которых сурово и безжалостно развенчал старообрядцев, спекулирующих на идее патриархальной идиллии. Восхищаясь рассказом "Жабья жизнь", Горький в 1916 году напечатал его в своей "Летописи", благодаря чему Новосёлов стал известен всей читающей России.
Антон Сорокин. Этого экстравагантного писателя Горький любил за нетерпимость к культу денег и за умение создавать духовные ценности при помощи нестандартного мышления и удивительной работоспособности. Хорошо известен "наказ" Горького: "Собрать всё, что написано о Сорокине, издать, а потом издать и его сочинения".
Всеволод Иванов. Уроженец села Лебяжье Павлодарской области стал всемирно известным писателем опять-таки благодаря внушительному "толчку" Горького, настоявшего, чтобы первый номер первого "толстого" советского журнала "Красная новь" открылся бы повестью Всеволода Иванова "Партизаны". И в дальнейшем великий писатель постоянно опекал своего выдвиженца, о чём Всеволод Иванов занимательно и с колоритной скромностью поведал в своей книге "Встречи с Максимом Горьким".
|